Любимый с твоими глазами
Шрифт:
«А если бы ты забеременела, я бы нашел способ избавить этот мир от еще одного продолжения твоего гандона-папаши! Дошло теперь?!»
Жестокие слова иногда служат хорошим, холодным душем. Все встало на свои места, и Олег для меня стал…угрозой.
Хотя…знаете? Я не могу отрицать кое-что. Тогда, когда я стояла перед его отцом, меня кое-что очень удивило. Олег на него вообще не похож. Вообще! Ни внешне, не по характеру. Даже когда я все узнала, я не видела этих же глаз перед собой. Никогда их не видела, а вот в Сереге это было. И насмешка, и алчность, и жестокость…
Меня из этих хмурых мыслей вытягивает снова он. Олег уже весело смеется, потом встает и подходит к оплоту всех детских грез, ставя руки на руль.
– Тогда у нас нет проблем, парень. Если ты, конечно, не против научиться.
– Сам?
– Тебе не нужно учиться самому, малыш. У тебя есть отец, если ты, конечно, не против доверить ему такую непростую задачу.
Бам! Я, кажется, становлюсь свидетелем первого договора между отцом и сыном. Так волнительно…Сейчас я не ревную совсем, но мне очень интересно. Как Давид поведет себя? Согласится? И чем же закончится их теперь уже немой разговор, который все еще идет? Прямо сейчас.
А заканчивается он просто. Мы идем в парк, где я сижу на скамейке уже час и наблюдаю, как Олег пытается научить Давида быть смелым. У него не получается — это так забавно. Вообще, сын у меня чуть ли не бесстрашный, а сейчас такой весь…маленький. Рядом с Олегом он ведет себя, как маленький. Мне сразу в голову лезут дурные мысли: потому что рядом с ним Давид может просто быть ребенком, которому только и надо, что на велике учиться кататься. Олега не нужно защищать — он сам кого хочешь защитит. Его не нужно отстаивать — он и с этим справится.
Я не справляюсь. Вот и все. Из-за меня и моей слабости мой собственный ребенок ведет себя, как взрослый, потому что я не справляюсь.
– Мама! Мама смотри, у меня получается!
Кричит так громко и звонко, улыбается, хохочет, когда, не проехав и трех метров, снова расставляет ноги, потому что упасть боится. Олег тоже улыбается. Получилось? Ну не идеально, но да, у него действительно получилось. А как по-другому? Столько времени эти два упертых барана сцепились рогами и упорно доказывали друг дружке: Олег, что может его научить, а Давид, что может научиться. Встретились.
Я же улыбаюсь, но делаю это тускло. Давид слишком увлечен подарком, пытается прокатиться дольше, чем до этого. Не заметит. Зато другой баран замечает. Он о чем-то с ним шушукается (что меня снова бесит дико, ревностно так, знаете? У них тайны от меня уже появились, красота вообще), Давид, главное, ему на встречу идет, кивает. Потом они оба ко мне подходят — задумали что-то явно.
– Что вы задумали?
– с ходу спрашиваю, Олег усмехается.
– Ничего. Хотим дойти до палатки, купить мороженного. Посидишь с великом? Чтобы не тащить.
– Ты врешь.
– Алис, не усложняй. Просто посиди и подожди нас тут.
– Да, мам! Сиди и жди!
– Сын сказал, Алиса…
Подтрунивает еще, вы на него посмотрите! Осмелел! Я Олега пытаюсь сжечь взглядом изо всех сил — не работает. И ничего не сработает. Даже отрицательный тест не сработал, твою мать, и в результате я теперь сижу и смотрю, как они уходят.
Хочу убивать.
Так злюсь вдруг! Радоваться-то надо. Не думаю, что Олег плохой отец и когда-нибудь им будет, правда. Я все-таки прожила с ним два года и знаю, что эта история не про него. Как «забытый» сын, при том - обоими родителями, он со своим ребенком так никогда не поступит. Ответственный, умный еще, короче…не просто так я бредила ребенком тогда. Были у меня причины.
Да…были. Я зачем-то открываю видео, которое сняла тайком, как Олег учит Давида кататься. Мило ведь…сын боится — не проезжает и пары метров, ножки расставляет и на него сразу смотрит, мол, извини, у меня не выходит. Олег в ответ только мягче улыбается и снова принимается ему объяснять и помогать.
Боже, Алиса, да прекрати ты…не будь дурой. Олег хорошо справляется и подарит Давиду много хороших воспоминаний. Ты же хорошо помнишь, как выглядят дети, которым матери внушают ненависть к своим отцам.
По долгу службы, точнее по долгу «когда-то» службы, я много времени проводила с детьми, и была у меня парочка ребят, чьи родители развелись. Были, конечно, и счастливые: развод — это не приговор. Но были и другие…Те, которые вроде и улыбаются, а глаза дико грустные и взрослые не по годам. Особенно хорошо я запомнила девчонку Сашу, на которую мать вечно орала и приговаривала: ну ты безалаберная, как твой проклятый папаша. По ней эти слова били. Не знаю, заслуживал ли ее отец такого или нет — не мое это дело, — но даже если да…ребенок не должен нести ответственность за поступки своих родителей. Не должен! Да и после того, что со мной произошло? Разве я могу считать иначе? Мне ведь много времени потребовалось, чтобы понять: Олег проецировал свое отношение к моему отцу на меня. Заставлял, ведомо или нет, расплачиваться за его грехи и неправильные выборы. Разве я была виновата? Нет. Но счет все равно приходил на мое имя.
Так что да, Алисочка, ты должна помнить: если он с тобой подло поступил, это не значит, что он будет так себя вести и с сыном. Все-таки разница есть, и она огромна. Ты не его ребенок, ты всего лишь глупая девчонка, которая не видела дальше своего носа.
Вздыхаю. Так-то оно и так, но каким образом достичь такой гармонии в жизни, я без понятия. В этом городе, рядом с ним, мои чувства оживают все больше и больше, да и как иначе? Здесь везде воспоминания. Куда не глянь, на каждом шагу отпечатки наших отношений…
– Мамочка!
Отрываюсь от телефона и резко перевожу глаза на Давида, который несется ко мне с огромным букетом красных роз. Ну как несется? Бежит кое-как, цветы-то действительно огромны — почти с него. Я невольно улыбаюсь от этой картины, забавно ведь, ну правда.
Особенно то, как Давид переводит дух, когда передо мной останавливается.
– Фу-у-ух…
– Тяжело?
– Нет!
– взвивается шутливо, потом плечом дергает и сует мне этот чертов веник, - Он сказал, что тебе очень понравятся они. Я пытался объяснить, что ты их ненавидишь, но он…