Любимый с твоими глазами
Шрифт:
– Я тебя никогда не прощу, ты, чертов ублюдок!
– Да что произошло?!
– Ах «стё праизёщлё»?! На!
– писульку вбиваю ему в грудь, как гвоздь.
Она не падает, хотя почти — Олег успевает подхватить, хмурит брови, читает. Я жду того момента, как он поднимет на меня свои лживые глазенки, и да, использую это время себе во благо — беру себя в руки. Ну как? Почти. Внутри все по-прежнему скачет, но голос мой обдает его холодом, когда мы встречаемся взглядами.
– С этого момента, ты больше не приходишь.
– Алиса…
– Я сказала — держись подальше! Есть вопросы?! Привози своего сраного юриста, но будь уверен, ублюдок — я тоже знаю, куда обратиться!
– Послу…
– Я не отдам тебе своего ребенка! Никогда! Если твоя шлюха не может — найди суррогатную мать, но Давид — мой!
– делаю на него шаг и угрожающе рычу, - Я его рожала двадцать девять часов, пока ты жизни радовался. Я его вынашивала. И, смею напомнить, ты его вообще не хотел! Как ты тогда сказал?! Все сделаешь, чтобы не продолжать род моего папаши?! Ага, я хорошо это помню, гондон! И знаешь, что?! Я продам все, что у меня есть, но найму лучшего адвоката, чтобы ты никогда не смог приблизиться к нему! Больше я не та Алиса, которую ты мог в говно макнуть! Я тебя убью, если законным методом не вывезу. Услышал меня?! Я тебя убью! Все! Пошел вон!
?????????????????????????? Олег
Дверь захлопывается так, что меня дергает, а мне остается только глазами хлопать.
Что это за хрень?! Какой нахрен иск?! Читаю-читаю-читаю, смотрю на подпись…Нет, вроде она моя, но что-то не то. Вглядываюсь. Точно не то. Я подписываю документы размашисто, потому что в основном всегда на бегу, а тут…
– Вот…сука…
Не верю, что это так. Я до конца не хочу верить, но когда залетаю в квартиру матери, по глазам ее вижу — да, это так. Она это сделала.
– Олег, ты…все нормально?
– тихо спрашивает Алена, которая держит в руках какой-то каталог с образцами, но я смотрю только на мать.
Еле дышу. Меня аж колотит, руку жжет поддельный иск, о котором я знать не знал!
– Олег, я объясню… - мать говорит тихо, а меня в этот момент дергает.
Я действительно еле себя сдерживаю, чтобы не вдарить ей. Снова стыдно за такие мысли, наверно, поэтому я и не исполняю все то, что хочу — просто стою и сверлю ее взглядом.
– Как ты посмела?!
Мать молчит. Но что это? Она знает, что ей ничего не угрожает. Мать в курсе, как я к ней отношусь и как ее уважаю, а главное, она в курсе, как сильно я боюсь стать таким, как папаша. И в этом во всем моя вина. Нет, не в страхах, тут уж, извините, это от меня мало зависит. Проблемы прошлого и травмы детства всегда остаются с нами до последнего нашего вдоха. Их можно купировать психологами, но излечиться навсегда? Нет, я в это не верю. Я говорю о той власти, что самолично вложил ей в руки.
Все началось с простого. Мама сказала одеть ту футболку, которую купила, потому что в ней я выгляжу, как ей кажется, более выигрышно. «Соседи обзавидуются моему сыну!». Первый кирпичик всегда выглядит жалко и просто, но дальше на него накладываются новые и новые, от которых дышать уже невмоготу. Я же не человек, как теперь понимаю, а лишь проект, которым «можно гордиться».
Как по мгновению ока падают все ширмы и маски, и я вижу перед собой жестокого манипулятора и маниакальную приверженку правил под грифом «как люди скажут».
«- Мам, прекращай. Не говори так об Алисе, она — ребенок. Ее вины нет.
– Она — подлая тварь. Так люди говорят!»
Или еще.
« - Мам, Алиса очень старалась и выбирала тебе подарок, прекрати ее намеренно носом тыкать.
– А что? Мне ее любить прикажешь?! Что о нас люди подумают?!»
И прочее, прочее, прочее. Сколько раз мы вели похожие разговоры, когда я еще был женат на Алисе?! Сколько раз уже после?! Мать считала своим долгом напоминать мне каждый раз, как ее позорила перед соседями моя бывшая жена. Что вон, тетя Люба из соседнего подъезда, шепчется: «ой, смотри, свекровь мэрская пошла!». Или та же ее подружка тетя Зоя? Как она говорила? Ах да, конечно: «Олежа у тебя так сглупил! Женился на этой капризной девчонке! Небось за деньги, да?». И так снова-снова-снова. По кругу. Примечательно следующее: Серегу это все не касалось никогда. Он нажрался и сел за руль? На него наговаривают, внимание, из-за АЛИСЫ! Он подрался из-за какой-то юбки в баре?! Его спровоцировали. И снова из-за Алисы! Она даже последнюю его выходку умудрилась спихнуть на мои плечи ИЗ-ЗА АЛИСЫ!
Помню, как будто это было вчера, тот ночной звонок от матери.
– Сережа…он...Ой, Олежа, беда!
Рыдала в трубку, я дико напрягся. Отложил все контракты, встал и подошел к окну. Если честно, то ожидал услышать, что его убили. Мой брат, после того, как мы уехали из Тулы, совсем разошелся. Он стал пить, употреблять, сделал ребенка какой-то девчонке несовершеннолетней…короче, полный набор. Еще на этапе с этим самым ребенком, я ему сказал — это последний раз, когда я вытаскиваю тебя из задницы. Родители-то ее запросили денег. Деньги или свобода. Как это часто бывает? Ну вы поняли. Честно? Не хотел я платить. Устал. Но мать…она опять на меня надавила. Все мои детские травмы вспомнила и разом использовала. Сдался, но поклялся себе, что это будет действительно в последний раз.
А через три месяца вот это все. Я себя до сих пор виню, потому что если бы отказался — человек был бы жив. На моей это все совести.
Сереге прилетел бумеранг. Как и было завещано еще в кабинете Степана Андреевича: разбой, десять лет. По факту, это была обычная пьяная драка, где он очень сильно ударил мужика, тот упал, а они с приятелями его обворовали и сбежали. Их быстро нашли и выставили все так, будто те заранее договорились. По крайней мере, со слов моего младшего брата. Верю ли я? Если честно, нет. Учитывая все то, что он творил — Серега был способен на такой поступок. И я отказался его откупать. За это я себя тоже виню, но больше за жизнь того человека. Надо было давно все это прекратить.
И с матерью надо было давно все решить. Я все чаще слышу в последнее время понятие «токсичных родителей». Или что-то вроде того…Почему я раньше не замечал, как токсична на самом деле моя мать? Наверно, потому что в глубине души тот мелкий, угловатый мальчишка, коим я был когда-то, да и все мы были, что уж отрицать, жив. Наверно я на его грезы о семье нормальной поддаюсь. Не хочу видеть очевидного, потому что он не хочет. Ему-то для выживания необходимо было цепляться за что-то светлое, и этим светлым была мама. Она ведь не пила. Доверять, защищать маму — вот его задачи. Но она-то меня никогда не защищала…Если по факту-то думать, да? Мать любила отца, как безумная, а мы - лишь способ его привязать. Сомнительный такой, но да, это так. Иначе она бы разве его не выгнала?