Любимый с твоими глазами
Шрифт:
– Это моя мать.
Так. Ладно. Я об этом думала, когда немного успокоилась. Странно же, да? Он не дурак. Олег прекрасно видит, как Давид ко мне привязан, и он же не совсем идиот. Сын одновременно маленький, но вместе с тем взрослый. То есть как? Он малыш, но малыш смышленый. Такого не закинешь на заднее сидение и не увезешь просто так. Глупо же до безобразия. Вот буквально пахнуло от этой идеи моей бывшей свекровью. Я, конечно, никого не хочу обидеть, но она — женщина весьма приземленная, не изуродованная интеллектом.
Ох, боже, Алиса…Не
Хотя? Почему, собственно, и нет?! Я имею на это право после всего!
– Я тебя предупреждал, ты помнишь? Она что-то выкинет. Ну и…вот. Как-то так.
– Я тебе не верю.
– Алис, я дал тебе слово.
– Ты давал мне много слов. Все на ветер.
– Знаю, - тихо сознается, но потом подбирается и кивает на кухню, - Можем поговорить?
– Зачем?
– Алис, скажи мне, что ты делаешь в Туле?
Щетинюсь в миг.
– А что?! Нельзя?! Разрешения не спросила?!
– Пожалуйста. Прекрати огрызаться, я серьезно спрашиваю. Что. Ты. Делаешь. В. Туле? Зачем ты вернулась?
Вопросы ставят меня в тупик. Хотя скорее не так, нет. Не вопросы, а его тон и голос — взволнованный какой-то. Так. Что происходит?
Кажется, моя растерянность — ключ. Олег ставит Давида на пол, снимает куртку, ботинки и кивает на кухню.
– Поговорим. Только быстро.
– Давид… - тихо прошу сына, глядя, правда, исключительно на его отца, - Иди…
– Не пойду никуда, с вами буду! Чтобы он тебя больше не обидел!
Тон беспрекословный. Олег на это улыбается, но как-то скомкано. Словно на нервах. Меня это вводит в то самое состояние, которое было перед тем, как я уснула — нервяк. А еще страх какой-то иррациональный появляется, будто сейчас что-то непременно грянет.
Ох, черт…
Ладно. Идем на кухню втроем, но по пути я шепчу сыну:
– Давид, сколько раз мне говорить, чтобы ты к двери не подходил? Так делать нельзя! Вдруг там пришел бы кто-то…
– Я видел его в окошко, пока тебе апельсинки чистил…
Виновато на меня смотрит. Ах да, об этом. Когда я поднимаю глаза, застываю на миг. Вся кухня, как поля боя. Ну как вся? Обеденная зона. Корки валяются горкой, везде оранжевый сок, но я почему-то улыбаюсь. Да не почему-то, он же обо мне заботился, и это так мило…Хотел сделать приятно.
– Прости, что беспорядок навел. Я собирался убрать, честно, но этот пришел и…
– Ну тише, - шепчу, поднимая его на руки, - Я не сержусь. Уберем все, когда твой па…отец перестанет глупости городить.
– Я не горожу глупости, - "собственная персона" огрызается, дергая плечом, - Ответь на мой вопрос.
Вздыхаю. Ох, боже, только чистосердечного признания мне здесь не хватает. И почему, собственно, я должна участвовать в этом смехотворном допросе?! Он не имеет права!
А в следующую секунду время будто замирает. Я получаю ответы сразу на все вопросы, да и злость исчезает. Ее место абсолютно полностью занимает страх.
– Ты приехала, потому что тебе звонил Кистаев. Да или нет?
Медленно
– Расскажи, что было. Это важно, чтобы я понимал.
Сейчас во мне нет бунта. Глупо или нет? Но я поверила ему, а может, просто слишком сильно испугалась? Мне ведь изначально что-то покоя не давало. Например, что о Кистаеве я не слышала ровным счетом ничего, хотя папа часто приглашал к себе своих товарищей по службе. Например, дядя Вова, или дядя Гриша? Но никаких Анатолиев. Да и выражение лица Олега? Черт, нет, здесь что-то очень не так, и, кажется, я сильно сглупила. Как Кистаев настаивал на встрече с отцом? Как донимал меня, когда я только приехала? Господи, во что я вляпалась?..
– …Ну и все, - тихо заканчиваю, примечательно, что и Давид притих.
Он крепко обнимает меня за шею, сам смотрит исключительно на Олега. Снова, как маленький. Я его глажу по спинке, скорее, конечно, неосознанно, но, черт, так хочу забрать эту тревогу на себя, а по сути своей являюсь ее призмой. Она же и бьет в Давида…
Алиса, возьми себя в руки!
– Олег, что это значит?
– говорю уверенней, глядя на то, как он медленно мешает ложкой чай.
Задумался. Я жду, пока сам придет в себя, не тороплю, и это происходит. Олег пару раз моргает, потом смотрит на меня и мягко улыбается.
– Нам просто нужно уехать. Сейчас. Собирай вещи.
– Олег…
– Алиса, не спорь. Иди собирайся.
Елагин слегка касается взглядом сына, потом отводит его к окну, и я понимаю: разговора полноценного при ребенке не будет. Да, это логично.
– Хорошо.
В ответ я получаю легкий кивок и еще одно наставление:
– Только самое нужное. Никаких каблуков.
Очень хочется на него посмотреть с сарказмом, мол, мог и не предупреждать, но я себя сдерживаю. Да и не до этого сейчас — сердце так и стучит в груди тяжелым молотом.
***
Первая остановка — это огромный гипермаркет, который мы встречаем первым, стоит отъехать за сто километров от Тулы. Олег говорит набрать еды и всего необходимого примерно на две недели, и я это делаю. Елагин остается с Давидом в машине. Как бы малыш не храбрился, он устал и заснул, а будить его никто из нас не хотел. Во-первых, слишком много стресса в одной машине вредит ребенку, а во-вторых, я хочу поговорить. Мне это необходимо. Иск, странная поездка, внезапно вскрывшиеся детали — всего просто слишком много. И как я могла снова вляпаться в непонятно что?! Глупая, доверчивая идиотка…Надо было позвонить маме. Надо было! Я корю себя за это и за желание ее защитить, как чокнутая, пока маневрирую между полками и набираю продукты, исходя из предпочтений Давида. Олег, я знаю, не привередливый. Это его большой плюс, сейчас думать и о его желаниях у меня просто нет сил.