Любовь моя

Шевченко Лариса Яковлевна

– Она десятые сны видит. Я сквозь стеклянную дверь видела, когда по нужде выходила. Вдвоем-то с муженьком слаще спится, – совсем по-девчоночьи хихикнула Инна.

– Интересно было бы услышать на этот счет мнение поэтов друг о друге, – пожелала Жанна.

– Ничто так не сближает двух «великих» как отрицание третьего. Я еще не встречала поэта, который похвалил бы конкурента… без выгоды, – насмешливо сказала Инна.

– А я встречала, – сдержанно заметила Лена.

– Враг моего врага мой друг? Я могу только гадать… – Инна сделала паузу.

–

Я думала, что гении признают друг друга без всяких оговорок, – удивилась Аня.

– Так, то гении, – рассмеялась Инна.

– Крайность есть ложь, но спрятаться от правды невозможно, – видно отвечая на какие-то свои внутренние вопросы, пробурчала Жанна.

– За каждым произведением стоит человек, его судьба, – принялась «философствовать» Аня.

Инна не позволила ей с удовольствием высказаться.

– Богат наш край талантами. На каждую тысячу человек десять поэтов. Представляешь, какая огромная армия амбициозных творческих людей! Полчища! Нашествие!

– Не преувеличиваешь? – не поверила Аня.

– Так это же прекрасно, когда много! Как соловьев по весне, – восхитилась Жанна.

– А избранников Музы, людей экстраординарной повышенной чувствительности не густо, – притушила Инна восторг Жанны.

– Иссякают таланты? – Аня направила свой вопрос конкретно к Лене.

– Я не примыкаю ни к хулителям, ни к ревнителям. Я сама по себе. Некоторые мои студентки пишут с моей точки зрения прекрасные стихи. Я одобряю их пробы пера, но скромность не позволяет им вынести свои творения на суд читателей. Среди них, мне кажется, есть те, кто поэтами себя не называют, но ими являются. В них есть что-то определяющее истинно творческого человека. Возможно, они и в профессии окажутся одними из самых успешных.

– …Совершеннейший примитив! Офигеть можно! – услышала Лена за спиной ворчливое бормотание подруги. (Интересное словосочетание!) – Наверное, у них необоснованно дух захватывает от собственных творений, хотя бы потому, что сам творческий процесс уже счастье. – И ты наверняка стишки строчишь. Бедная, – с участливой издевкой поддела Аню Инна. – Лена, ты не мыслишь себя без творчества, так вот тебе вопрос на засыпку: «Любовь сильнее радости творчества?»

– Я бы их не разрывала и не разводила, – ответила Лена.

– Выкрутилась, – усмехнулась Инна. – Я не о любви к творчеству спрашивала.

– Огурцы с топорами не сравнивают, – очень тихо пробурчала Аня.

– Поэт не поэт, если не считает, что его взгляд, его видение единственно правильное. Без этого ощущения ему не имеет смысла писать и издаваться. Но не нам решать: кому стоит это делать, а кому нет. Если только за свои… – осторожно добавила Жанна.

– Не поняла, – встряхнулась и закрутила головой Аня. – И ты про деньги?

– Для тех, кто не услышал сигналов точного времени, повторяю: «Сейчас все издают за свои кровные», – голосом строгого диктора произнесла Инна.

– Мне дурно! – Это Лена охнула.

– …А грамотность! Раньше допускались

к изданию только выверенные тексты, а теперь я читаю и ужасаюсь, – заявила Аня.

– Давай, разоблачай. Устаревшая практика – клеймить всех подряд. Компьютер исправит ошибки. Признай, что теперь коммуникация важнее грамотности, – развенчала ее мнение Инна.

– Грамотность повышает статус человека и уважение к нему. Вчера по телеку один депутат сказал: «Ломали голову о том…», вместо того, чтобы произнести «над тем». И другой представитель власти тут же сообщил: «Сталкиваюсь о том, что…». Я не первый раз слышу подобное! – позорными фактами «убила наповал» подругу Аня.

– Денис Фонвизин, между прочим, писал безграмотно, – добавила «перчику» в спор Жанна.

– Ну, если только «между прочим». Гению позволительно, – высокомерно заявила Инна.

– Фонвизин был гений? – удивилась Жанна.

– Для своего времени – да.

– Я угораю, – не согласилась Жанна. – По счастью мы тоже умеем ценить таланты.

– Кто бы мог подумать! И в тебе проснулась неосознаваемая ранее потребность в критическом осмыслении чужих творений?

– Так заметно? Больно хорошо ты обо мне думаешь... Не можешь без ехидства, – стараясь, чтобы в голосе не проскользнули агрессивные нотки, изрекла Жанна.

– Повидала бы с мое, еще злее была бы.

«Остроты на чужой счет слетают у них с языка мгновенно, а у меня шутки вымученные», – подумала Аня и сказала с сомнением:

– Что стоит наше слово против мнения настоящей комиссии? Но вот эту поэтессу я все-таки выделила бы особо. Есть в ее стихах нечто совершенно свежее. И даже роскошная неслыханная фантазия присутствует. В двадцать лет так чувствовать! И своим интеллектуальным уровнем поразила, – сказала Аня и протянула Лене тоненькую книжечку в мягкой обложке.

– Только в некоторых стихах, – придирчиво заметила Инна.

– Это ты так считаешь.

– Ее стихи о любви? О ней сочиняли, начиная с Овидия, а может, и раньше, но темы так и не исчерпали и не закрыли, – поучаствовала своим мнением в разговоре Жанна.

– О любви еще возвестят так, как не написал еще ни один самый великий поэт! Я иной раз заинтересуюсь неожиданной своеобразной формой строки, вникну, но оказывается, что простенький смысл облекается в красивую обертку или все так сумбурно, бестолково... Разочаровываюсь, конечно. Такие стихи быстро канут в безвестность, – поставила жирную точку в обсуждении поэзии Инна.

«Сумбурные? Как и весь ваш разговор, – про себя ворчливо отметила Лена. – Я бы сейчас с удовольствием послушала тихий нежный скрипичный концерт. Он бы меня расслабил и убаюкал».

– Ты думаешь, что предоставила нам полную картину творчества поэтов своей области? А может, и всей страны? – ехидненько спросила Жанна. – Некоторые… облачатся в одежды знатоков и клюют, клюют от скуки, а потом сломанные судьбы, скитания по свету в поисках счастья...

– Люблю, знаете ли… – Инна изобразила стервозную ухмылку.