Любовница Черного Дракона
Шрифт:
— Дальше! — гаркнул Натаниэль, и Нарцисса вздрогнула всем телом.
— А что дальше? — тихо прошелестела она, чувствуя, как каждое слово царапает горло подобно наждачной бумаге. — Судя по всему ты уже прочитал их. Что теперь ты хочешь еще узнать?
– “Дорогая Эржабет. В который раз убеждаюсь, что мужчины непроходимо тупы, и этот оказался не исключением. Все прошло даже лучше, чем я предполагала. Скоро у меня будет статус и деньги. И жизнь, о которой я так давно мечтаю”, - губы Дрейка презрительно скривились. Он цитировал письма, и лицо приобрело выражение брезгливости. — Или вот еще одно “Дорогая Эржабет. Знаю, что давно не писала. У меня появился повод для маленькой победы: Дракон покорен, и я наконец-то могу спокойно выдохнуть. Разумеется, пришлось пойти на маленькую хитрость. Мужчины одинаковы. Куда их тянет член, туда они и идут. Мысли о постели вызывают содрагания, но благо есть настойка из ахмантуса и белладонны. К тому же, он порой настолько занят, что ему просто не до меня. Это радует. Не представляю, как бы я скрывала свое отвращение, если бы мне приходилось спать с ним каждую ночь. Впрочем, успокаиваю себя, что ради большой цели можно переспать и с чертом.” Или вот еще…
— Хватит! Достаточно!
На плечи обвалилась мешком тяжелая тишина. Нарцисса отвернулась от Натаниэля и уставилась невидящим взглядом на пачку писем, от души желая, чтобы они сгорели. Щеки горели от стыда, а спина болезненно заныла, будто в нее воткнул нож. Ведьма никак не ожидала, что модистка выдаст ее Дрейку. Ей не с кем было поделиться обуревающими чувствами, и она слепо доверилась Эржабет. И поплатилась за это.
Послышалось шуршание шагов — под окнами прошел охранник — и снова стало тихо. Скрипнуло кресло, — и рядом с пачкой писем легла шпилька с кроваво-красным камнем.
Зов Драконьей Крови.
Нарцисса закрыла глаза и так стиснула зубы, что заныли челюсти. Она знала, что обман рано или поздно вскроется. Понимала, что Натаниэль вряд ли поймет и простит ее за это. Но все же в глубине теплилась надежда, что это никогда не случится.
И все же это произошло.
— Я не собираюсь отчитываться, Натаниэль, — когда Нарцисса заговорила, она даже не сразу узнала свой голос — настолько глухо и подавлено он звучал. — Как не собираюсь оправдываться ни за письма, ни за артефакт.
— Просто ответь на один вопрос: почему?
Сквозь холодность и сталь она четко услышала едва уловимые нотки боли и непонимания.
Взгляд застыл на магической миниатюре городка, который разросся на столе. По крохотным улочкам между белым кирпичных домов с красными крышами и зеленых крон деревьев проносились крохотные экипажи и гуляли жители, одетые в разноцветные одежды. На шпилях ратуши и башенных часов сидели миниатюрные копии ворон и голубей. Ее маленький новый мир, над которым она терпеливо корпела весь день. Неидеальный, но пока Нарцисса создавала его, она думала о том, как поделиться им с Дрейком и какое удивление, а может и восторг, вызовет он у лорда Валлори.
Увы, этому было не суждено случиться.
— А разве ты согласился бы подписать опекунство просто так? — она перевела взгляд с остроконечной башни на Натаниэля. Губы горестно дрогнули, и ведьма, покачав головой, сама же ответила на этот вопрос: — Конечно же, нет. Если бы не Зов Драконьей Крови, если бы мне не удалось бы разбудить Дракона, ты бы отказался. А я не хотела участи, которую постигла Аделин. Ты без зазрения совести хотел использовать меня. Так почему же тогда тебя задевает, что я сделала то же самое? Или это что-то
Натаниэль ничего не ответил. Он подошел к окну и, покачиваясь с пятки на носок, долго и молчаливо разглядывал ночной сад, залитый лунным светом.
В безмолвии секунды тянулись мучительно долго. Когда Дрейк заговорил, в голосе звучал металлический холод палача.
— Сегодня останешься здесь, а завтра я прикажу Стивену доставить тебя обратно в столицу. Я разрываю договор.
Шарик артефакта медленно крутился на подставке, разбрызгивая снопики медового света по стенам. Замок погрузился в сонное безмолвие и только мраморные часы на каминной полке мерно отщёлкивали секунды.
Нарцисса провела пальцами по краю стола и тяжело вздохнула. Больше плакать не осталось сил, и теперь она с давящим равнодушием смотрела на городок, над которым поднималась крохотная луна. Хороший городок получился, прямо как настоящий. Сошедший со страниц ее эскизника, он начал жить своей жизнью. Маленькие часовые шагали по главной площади. Двери паба распахнулись и, залитую желтым светом мостовую вылетел посетитель. Вслед за ним на улице оказались еще трое. Завязалась драка. Вспыхнул свет в соседних окнах, и вскоре вокруг дерущихся собралась толпа. Должны были слышится выкрики и ругань, но вместо этого жители миниатюрного городка махали руками и безмолвно раскрывали рты.
Родившись из строчек на бумаге, они теперь жили своей собственной жизнью, над которой Нарцисса теперь была не властна — крохотный мир существовал согласно своим законам и не собирался подчиняться желаниям и прихотям своей создательницы. И это было нечто более сильное, глубокое, чем вся существующая в мире магия.
Вот только кому до этого теперь есть дело?
Нарцисса отошла от миниатюрного городка и остановилась посередине комнаты. Пока жители ее городка жили, ее собственная жизнь превращалась в руины.
Доигралась. Помнится, Эржабет предупреждала ее, что манипулирование чужими чувствами могут довести до беды, но загнанная в угол обстоятельствами Нарцисса не видела иного пути.
Переполняющие вина, обида и горечь давили на грудь. Ведьма отлично понимала чувства Дрейка — никто не способен выдержать такой удар. Но ведь он даже не удосужился спросить ее, что она чувствует, идя на этот шаг! Он просто поставил условия, давая понять — или будет так, как он сказал, или она идет на все четыре стороны. Но ему оказалось этого мало. Натаниэль решил влезть в ее мысли и то, что открылось, ему предсказуемо не понравилось.
— Интересно, а чего ты хотел? — прошептала Нарцисса, будто Дрейк мог ее слышать. — Ты мною пользуешься, а я должна радостно улыбаться? Лучше бы ты в мою шкуру влез, а не письма читал!
Под ложечкой неприятно засосало. Но самое отвратительное было даже не то, что теперь Натаниэль выставлял ее на улицу, в очередной раз заклеймив позором, а предательство Эржабет. Модистка была единственным человеком, которому Нарцисса доверилась и рассказала историю своей жизни. Ту, о которой никто не знал. И уж кто-кто, а Эржабет прекрасно понимала, сколько боли и отчаянья стоит за строчками, сочившимися ядом и цинизмом.