Любовница Черного Дракона
Шрифт:
Несмотря на все препирательства с гномом, убеждающим, что лучшим вариантом будет отправить в старые шахты полицмейстера и бравых ребят из отдела, Натаниэль решил отправиться сам. Отчасти он понимал скептический настрой Шанса — драконья ярость то стихала, уступая место холодному рационализму, то клокотала в висках подобно прибою Источника. В таком состоянии наворотить дел — делать нечего. Но как говорится, все, что происходит в Драконьем Чертоге, останется в Драконьем Чертоге.
Лететь решили ночью — ни к чему было привлекать внимание горожан и гостей из следственного отдела. И хотя господин Максвелл клятвенно уверял, что местные взяли под наблюдение группу ауф Кройца и теперь не спускали глаз ни днем, ни ночью, у Натаниэля сложилось неотступное чувство, будто наблюдают именно за ним. А потому лишняя осторожность не помешает.
До отправки оставалось еще три часа, когда Дрейк покинул замок. Внутри беспокойно метался Дракон, требуя увидеть Нарциссу хотя бы на пять, и в кой-то веке Натаниэль был согласен с внутренним зверем. Он попросил остановить экипаж на Большом Торговом проспекте возле цветочной лавки и через четверь часа уже шагал по полупустому коридору госпиталя, сжимая в руках букет из южного розмарина и бергамота.
— Я на пять минут, обещаю, — Дрейк поднял руку ладонью вверх, глядя, как протестующе нахмурилась сестра милосердия.
Губы женщины дернулись, будто она хотела возразить, но в ответ лишь хмуро кивнула и тихонько закрыла за собой дверь.
Палату озаряло золотистое свечение лечебных артефактов. Они едва слышно жужжали, отчего невольно казалось, что под потолком летает одинокая пчела. Натаниэль положил букет на прикроватную тумбочку и придвинул стул.
Нарцисса по-прежнему крепко спала, погруженная в лечебный сон. Болезненная бледность никуда не исчезла, но восковая мертвенность ушла, и на мгновение Дрейк почувствовал, что ему стало легче дышать.
Натаниэль осторожно взял ее за руку и прижал ладонь к губам. Жизнь возвращалась к ней. Очень медленно, но возвращалась. Чувствуя тепло ее пальцев в своей ладони, Дрейк чувствовал, как на глазах наворачиваются слезы счастья. Сердце затопило волной нежности, и он тотчас устыдился ее, будто совершил что-то противозаконное.
Ему следовало оставаться сильным, а не размякать, подобно сливочному маслу, оставленному на солнце. Но здесь и сейчас, в этом безмолвии, наполненном лишь едва различимом гудением артефактов и больничным запахом, эта невысказанная нежность казалась самой естественной, самой правильной. Натаниэлю снова подумалось, что есть некая злая ирония в том, что только беда способна обнажить чувства, глубоко запрятанные в самых потаенных уголках души.
За спиной послышалось, как сестра милосердия деликатно кашлянула, давая понять — время истекло. Он медленно обернулся — женщина стояла возле двери, многозначительно указав взглядом на карманные часы, которая демонстративно держала за цепочку.
Натаниэль понимающе кивнул и, поднявшись, склонился над лицом Нарциссы.
— Я скоро вернусь, — тихонько проговорил он, так, будто она могла его услышать. — Обещаю.
Мрачное безмолвие северного крыла нарушил шорох чужих размеренных шагов. Краснолицый охранник встрепенулся за столом и поднял на визитера покрасневшие недовольные глаза.
— Время для посещений давно прошло, — проворчал он, бросив быстрый взгляд на карманные часы. — Приходите днем.
Однако посетителя, казалось, не смущало ни присутствие охранника, ни тот факт, что время приближалось к полуночи.
— Боюсь, дело не терпит отлагательств, — негромко отозвался он, и во вкрадчивом голосе звякнули металлические нотки. — Я здесь по поручению ее величества, королевы Виттории.
На стол легла бумага с легкой витиеватой подписью и синей гербовой печатью королевского дома Нортширов. Охранник с подозрением покосился на странного гостя — седого с пронзительными серыми глазами и надменной улыбкой человека, обладающего неоспоримым авторитетом. В руках он держал букет желтых цветов. Именно этот букет приковал к себе внимание — что-то в нем было неправильное, нелогичное. Заявись визитер днем, и охранник решил бы, что это тайный воздыхатель принес цветы госпоже Ливингстон.
Охранник перевел взгляд на бумагу и еще больше нахмурился.
— У меня распоряжение не пропускать вас, господин барон.
— Да что ж такое, — устало вздохнул де Виньи, возвел глаза к потолку и незаметно сжал шарик артефакта в кармане сюртука.
Охранник смешно выпучил глаза и упал лицом в стол. Барон поморщился — в густой тишине глухой стук головы о столешницу показался чересчур громким. Не хватало, чтобы в коридоре появилась еще какая-нибудь сестра милосердия или дежурный лекарь. Не то, чтобы это помешало планам, но существенно задержало бы его.
— Поспи чуток, — де Виньи панибратски похлопал по плечу бессознательного охранника и спокойно вошел в палату.
Лечебные артефакты тихонько жужжали в палате, отбрасывая золотистые мазки на кирпичные стены из песчаника и бледное лицо Нарциссы. Эжен покрутил головой, осматривая обстановку и разочарованно цокнул. Он ожидал, что в палате будет дежурить сестра милосердия. Однако, похоже местный персонал решил пренебречь своими обязательствами. Что ж, это оказалось только на руку.
— А ведь я предупреждал тебя, девочка, — артефактор положил нарциссы на прикроватную тумбочку. — Играть с драконом весьма опасно.
Он взял ее за руку и провел большим пальцем по запястью. Магическое поле ведьмы тотчас отреагировало на того, кого считало врагом. Подушечку пальца обожгло так, словно де Виньи сдуру сунул руку в кипяток.
Зашипев, он отдернул руку и ухмыльнулся. Даже находясь в бессознательном состоянии упрямая девица не подпускала его к себе. В этом был своеобразный вызов, и де Виньи почувствовал нечто похожее на острое удовольствие.
Он вытащил из кармана перочинный ножик и аккуратно надрезал кожу на ладони Нарциссы. Защитная магия взбунтовалась, и проступившие алые капли тотчас исчезли в серебристом облачке.
— Как интересно, — задумчиво прошептал де Виньи и положил на ладонь ведьмы черный камешек алмаза.
Воздух наполнился едва слышным треском, и алмаз разлетелся на мелкие кусочки. Рассерженная чужим вмешательством магия с ворчливым шипением сплела плотный серебристый кокон вокруг Нарциссы. Только возле и груди, где покоился серебряный медальон, едва угадывался магический слой.
Эжен довольно улыбнулся и резким движением сорвал с шеи ведьмы медальон. Безмятежное лицо девушки болезненно исказилось. Не обращая внимания на нее, де Виньи сбросил лечебный артефакт на пол. Тот жалобно хрустнул под тяжелым ботинком. Вслед за своим собратом отправился и второй шарик.