Любушка-голубушка
Шрифт:
И все равно странно. Зачем непременно нужно поселяться у Любы, зачем так к этому стремиться и прилагать столько усилий? Денис вон как напрягался… Или он из тех, который трахает все, что движется? Люба двигалась рядом, ну и…
Да нет, чушь какая-то.
Поскольку Виктор не отставал с вопросами, Люба наконец все ему рассказала. Понятно, кроме пассажа с Денисом. По ее сокращенной версии событий, выходило, что она так была признательна Денису за помощь с адвокатом, что даже пригласила его мнимую сестру у себя пожить. И что из этого вышло?!
– Вообще чушь, – сокрушенно сказал Виктор, все обдумав. – При чем тут наш Женька?! Не верю я в то, что эту Эльку нужно срочно замуж пристроить. Не верю я в пропущенный срок беременности. Если она любовница Ивана, которая втихаря гуляет с его шофером, она вряд ли бы так рисковала ради какого-то мальчишки, студента. Ну и что, что он в Америке? Если Иван к ней благосклонен, он на все пойдет, чтобы свою любовницу удачно выдать замуж. Не понимаю я чего-то, вернее, всего. Ну, предположим, не вмешался бы в дело Николаша, ты так и пребывала бы в убеждении, что наш сын виноват в ее беременности. Ну и что? Не тебе же на ней жениться, верно? Если Женька уехал и даже не интересовался ее судьбой, это ведь получается, что он ее знать не хочет. Разве не так?
– Так, – кивнула Люба. – Но Денис говорил, они поссорились из-за того, что Женька приревновал Эльку к Ивану.
– «Денис говорил»! – зло передразнил Виктор. – Неужели ты еще веришь этому Денису?!
Люба опасливо покосилась на бывшего мужа. Как-то очень уж темпераментно он это произнес. Уж не догадался ли о чем, боже сохрани?
Да нет, просто речь идет о лживости Дениса. Он ведь и правда все время врал, ни одному слову верить нельзя. И Иван-то домогался Эльки, а она отказала, и женат-то Иван на лучшей Элькиной подруге, и от этого началась ужасная Санта-Барбара, и сам-то Денис – помощник Ивана… с другой стороны, тут он почти не со-врал. Шофер – это и есть помощник, а то, что он якобы референт, Денис и сам отрицал.
– Господи, ну зачем мы туда едем? – безнадежно вздохнула Люба.
– Как зачем? Чтобы разобраться, – сердито отрезал Виктор, не отрывая взгляд от дороги: почти все время шли во скоростью 120–140 километров, пользуясь тем, что субботним утром трасса была почти пуста, а дорога оказалась ну очень хорошая. Люба думала, что до Болдина полдня добираться, а они уже в Больше-Мурашкинском районе, ехать полчаса осталось, то есть всего три часа в пути, получается. – Попытаемся на месте что-нибудь понять.
– Ох, я не знаю… Ну кто нам что расскажет? Ведь все в секрете держится, там никто ничего не афиширует…
– То-то и оно! – с торжеством усмехнулся Виктор. – Мы найдем или Дениса, или Эльку и пригрозим: все, мол, с вами понятно, давайте, колитесь, зачем пристали к нашему сыну, зачем хотели в его дом влезть, не то мы расскажем Ивану этому вашему, Великому и Ужасному, как вас застали в голом виде. То есть шантажнем их малость постельной историей. Вот увидишь, Денис даст немалую трещину и все нам расскажет!
«Как бы Денис не рассказал о нашей с ним постельной истории…» – зло кивнула Люба.
– Ну ладно, все равно едем, значит, будем пытаться что-то выяснить, – сказала она. – Я вот фотку распечатала из Женькиного компьютера. В двух экземплярах на всякий случай. Посмотри, вот все искомые персонажи. Денис, Элька, наш сын и жена Дениса.
– Милое лицо, – оценил Виктор, глянув на блондинку. – А эта Элька на ведьму похожа.
– А между тем наш сын уверял, что она чудесная девушка, а вот эта, вторая, не чудесная! – усмехнулась Люба. – Похоже, он вовсе не разбирается в людях.
– А кто в них разбирается? – вздохнул Виктор, и такая странная нотка прозвучала в его голосе, что Люба изумленно повернула к нему голову.
– Что-то не так? – спросила осторожно.
Виктор глядел на дорогу, и Люба видела его горбоносый профиль, и сильный круглый подбородок, и прищуренные зеленые глаза в обрамлении длинных светлых ресниц… Господи боже, как же она все это любила когда-то, как сильно любила, как гордилась, что Виктор принадлежит ей! А теперь он чужой муж, и Люба почти равнодушно смотрит на его четкий профиль и совершенно спокойно размышляет о том, что эти губы целуют другую женщину.
А интересно, он целует свою жену-овечку туда, куда никогда не целовал Любу?
– Слушай, – перебил ее мысли голос Виктора. – Я все хотел тебя спросить… у тебя есть кто-нибудь?
– В смысле? – аж дернувшись, проговорила Люба, от души надеясь, что ее голос и впрямь исполнен непонимания.
– А по-моему, смысл очень даже понятен, – сказал Виктор. – Понимать просто нечего! Мужчина у тебя есть? Постоянный любовник?
– Наверное, непедагогично тебе в этом признаваться, – самым легкомысленным тоном произнесла Люба, – но постоянного любовника у меня нет.
– Хм, – Виктор выпятил губу, потом сказал, – а непостоянный есть?
– Был, – тем же тоном призналась Люба.
– Ты что, меняешь мужчин?.. – Виктор даже поперхнулся.
– Ага, как перчатки! – хихикнула она. – А тебе-то что? Ты женат, у тебя есть постоянная жена, она же и постоянная любовница. А я свободна, век кочуя, законов всех я сильней.
– Что ты несешь? – фыркнул Виктор, все так же глядя прямо на дорогу. – Что я, тупой? Это ж ария Кармен. При чем тут ты? Не будь такой самонадеянной.
– Я не самонадеянна, – вздохнула Люба. – Вспомни, там поется: любовь свободна, век кочуя, законов всех она сильней. А я кто? Любовь! Имя у меня такое, – зачем-то пояснила. – Помнишь, как ты говорил: моя…
– Я все помню! – с ожесточением проговорил Виктор. – Черт! Все помню, вот беда. Слушай, ты афоризмами не увлекаешься?
– Господи боже! – засмеялась Люба. – И ты, Брут?! Как же, как же… Я, когда чуть не спятила после развода, ходила к психологу – реабилитировалась. Меня пытались исцелить афоризмами, как других – таблетками. И я их, знаешь, перебрала. Передозировка произошла. Теперь при слове «афоризм» моя рука тянется к спусковому крючку пистолета.