Люди, дружившие со смертью
Шрифт:
— Мне надо в дорогу… За горы.
Лицо хозяина скривилось пуще прежнего:
— Замечательно. Замерзнете как щенки, и лет через двадцать вас откопают совсем как живых… Уж лучше у меня оставайтесь — зачем мне грех на душу брать.
— Сдохну ли я под снегом — это еще вопрос. А что я до весны не дотяну — так это к бабке не ходи… Так что я поеду, — он повернулся ко мне, — Ты можешь остаться…
Мне подумалось, что это не самый лучший вариант — дойти в одиночку у Ади было гораздо меньше шансов. Я часто убивал, но убивать безразличием мне еще не приходилось.
— Какой перевал закрывается последним? — спросил я.
— От погоды зависит…
— А какой самый ближний? Ты продашь мне двух мулов или тяжеловозов. Я распоряжусь, деньги спишут тебе на счет. Мы пойдем через снега. Не может быть, чтоб не пробились через какую-то метель.
— Они тебе слабо помогут…
— Но все же…
Хозяин задумался:
— Вообще-то если хочешь умереть так, чтобы нечего было хоронить, есть еще одна дорожка… Под горами…
Я присвистнул — подобное я читал в какой-то книжке. Кажется, в той самой, где было прописано про бочки, побег и реку.
— Под горами? — переспросил Ади.
— Лет семьдесят назад, говорят, она была еще цела. Сейчас ей никто не пользуется, но о том, что ее разрушило землетрясениями — тоже никто не говорил…
— А почему ей не пользуются сейчас?
— Говорили, что слишком многие вышли в путь, но не вернулись и не вышли.
— И как же они проковыряли под горами?
— В том-то все и дело… Там карстовые пещеры. Заблудиться там проще простого, так что держитесь реек, так, по крайней мере, вас только сожрут…
Час от часу не легче, — подумалось мне. — И какие к чертям рейки? Последнюю фразу я произнес, кажется вслух, но на нее никто не обратил внимания.
Ади думал недолго. Он посмотрел в глаза хозяину:
— Ты должен провести нас под горами.
— Никому я ничего не должен и ничего не буду.
— А на каком, позволь узнать, основании?
— На том самом, что смерть — это дело личное, а у меня своя голова на плечах.
И, немного остыв, продолжил:
— Да я-то и не ходил там ни разу. Вход в пещеры в милях сорока, до него и провожу…
На том и порешили…
–
Ади не стал ждать, пока распогодится.
Хозяин просил хотя бы подождать, чтоб перестал дождь, но Реннер был неумолим. Говорил, что небо затянуто, дождь может идти и неделю, а затем все так раскиснет, что еще столько же надобно ждать, дабы грязь подсохла.
Хозяин махнул рукой.
Сторговались, что выступят утром — путь был недалеким, и даже выспавшись, мы могли успеть к месту до заката.
Ади, приняв решение, успокоился. Вернувшись после обеда в нашу комнату, он занавесил окно тяжелыми шторами и завалился спать.
Пока он укладывался, я успел его спросить:
— Может, объяснишь, отчего ты так спешишь? Хочется выковырять из себя этого пассажира?.. Так не терпится, что готов рисковать нашими шеями? Вы же с ним вполне ладите последнее время.
— Видишь ли, Дже… Да не видишь ты ничего. Здесь у тебя из-под задницы уведут коня, а ты узнаешь об этом только когда шлепнешься на землю… Все опять не так просто, как тебе кажется.
— Ну так поясни — в чем дело?
Ади молчал достаточно долго. Так долго, что я подумал — ответа я не получу. Но Ади только размышлял, с чего начать.
— Как думаешь? — наконец решился он. — Отчего я отправился в этот путь?
Теперь задумался я: патриотизм исключался. Вряд ли в нем сидел какой-то его родственник. Хотя…
— Из-за жены? — предположил я.
— В некотором роде… Но не в том, что ты подумал. Я вышел в дорогу из-за семьи. Иначе говоря, из-за денег.
— Из-за денег?
— Ну да, знаешь, такие блестящие кругляшки, или красивые бумажки.
— И много платят?..
— Достаточно. Ты столько получаешь за трехмесячную капанию.
— Хорошая ставка. И по какому поводу платят так дорого?
— За риск, Дже, за риск…
Я кивнул, думая, что понимаю:
— Что поделать, времена нынче неспокойные…
Но я был неправ:
— Да как ты не понимаешь! Еще месяц и будет поздно, процесс станет необратим! Уже не будет Ади Реннера и мага… Как бишь его там…
Затем Ади рассказал то, что знал. Знания его были неполными. Но я понял — тем, кто изобрели этот процесс, тоже было не все до конца ясно.
Порой, курьеры сходили с ума сразу после пересадки, умирали без видимых на то причин, наконец, иногда несомый разум просто исчезал, будто его и не было никогда.
Но даже когда несомый разум изымался, в мозгу носителя оставалось что-то от него — тень. Курьер мог перевезти до трех-четырех разумов, причем не было значения — скопом или по очереди. С пятым уже возникали проблемы, шестая-седьмая пересадка гарантированно сводила человека с ума.
В меньшей степени это касалось и носимых. Если их перевозили скопом, порой они непостижимым образом переплетались, и многим это не нравилось. Посему, надежный гонец ценился дорого, а первый его перенос обходилась в огромные деньги…
–
Наконец, Ади повернулся к стене, давая мне понять, что разговор закончен.
Я не стал настаивать на обратном.
Оставалась половина дня. Спать мне не хотелось. Я мог бы лечь и даже заставить себя заснуть, но что потом делать ночью?
Безделье привело меня назад, в обеденную залу. Но трапеза уже закончилась, приборы убрали, стол вытерли.
Однако зал не был пуст. Потолок в обеденной вывели высокий, там было довольно просторно. И сейчас по комнате порхал сын хозяина.