М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
331
ститься с бытом не то офицерским, не то кадетским,
и, во всяком с л у ч а е , — для него ничего не давшим 8.
Жизнь молодого поэта в столице как военного
и светского человека тоже не во многом была радостна.
Лермонтов принадлежал к тому кругу петербургского
общества, который составляет какой-то промежуточный
слой между кругом высшим и кругом средним, и потому
и не имеет прочных корней в обоих. По роду службы
и родству он имел доступ всюду, но ни состояние, ни
привычки детских лет не позволяли ему вполне стать
человеком большого света. В тридцатых годах, когда
разделение петербургских кругов было несравненно рез
че, чем теперь, или когда, по крайней мере, нетерпи
мость между ними проявлялась сильнее, такое положе
ние имело свои большие невыгоды. Но в смягчение им
оно давало поэту, по крайней мере, досуг, мешало ему
слишком часто вращаться в толпе и тем поперечить
своим врожденным наклонностям. Сверх того, служба
часто требовала присутствия Лермонтова в окрестно
стях Петербурга, где поневоле все располагало его
к трудам, чтению, пересмотру его заброшенных было
тетрадок. Нужно ли говорить о том, что скоро к другим
побуждениям высказаться присовокупилась страсть,
самая горячая и самая способная возвысить душу славо
любивого юноши? Как бы то ни было, но период первой
службы Лермонтова, довольно бесцветный по событиям,
принес ему с собою охоту к труду. Уже силы были
испробованы в печати, наступал довольно заметный
перелом в направлении новых стихотворений, влияние
Пушкина как образца сменило собою рабское увлече
ние Б а й р о н о м , — не повредив, однако же, страсти Лер
монтова к байроновской поэзии, захватившей собой всю
душу талантливого юноши почти что с детского воз
раста.
А. Д. ECAKOB
МИХАИЛ ЮРЬЕВИЧ ЛЕРМОНТОВ
...Мне вспомнился 1840 год, когда я, еще совсем
молодым человеком, участвовал в осенней экспедиции
в Чечне и провел потом зиму в Ставрополе, и тут и там
в обществе, где вращался наш незабвенный поэт. Ред
кий день в зиму 1840—1841 годов мы не встречались
в обществе. Чаще всего сходились у барона Ипп.
Ал. Вревского 1, тогда капитана Генерального штаба,
у которого, приезжая из подгородней деревни, где
служил в батарее, там расположенной, останавливался.
Там, то есть в Ставрополе, действительно в ту зиму
собралась, что называется, la fine fleur молодежи *.
Кроме Лермонтова, там зимовали: гр. Карл Ламберт 2,
Столыпин (Mongo), Сергей Трубецкой 3, Генерального
штаба: Н. И. Вольф, Л. В. Россильон 4, Д. С. Бибиков,
затем Л. С. Пушкин, Р. И. Дорохов и некоторые другие,
которых не вспомню. Увы, всех названных пережил
я. Вот это общество, раза два в неделю, собиралось
у барона Вревского. Когда же случалось приезжать
из Прочного Окопа (крепость на Кубани) рядовому
Михаилу Александровичу Назимову (декабрист, ныне
живущий в городе Пскове), то кружок особенно ожив
лялся. Несмотря на скромность свою, Михаил Алексан
дрович как-то само собой выдвигался на почетное место,
и все, что им говорилось, бывало выслушиваемо без
прерывов и шалостей, в которые чаще других вдавался
Михаил Юрьевич. Никогда я не замечал, чтобы в разго
воре с М. А. Назимовым, а также с И. А. Вревским Лер
монтов позволял себе обычный свой тон persiflage'а **.
* цвет молодежи ( фр.) .
**насмешки ( фр.) .
333
Не то бывало со мной. Как младший, юнейший в этой
избранной среде, он школьничал со мной до пределов
возможного, а когда замечал, что теряю терпение (что,
впрочем, недолго заставляло себя ждать), он, бывало,
ласковым словом, добрым взглядом или поцелуем тот
час уймет мой пыл.
Итак, прочитав в статье г. Висковатова отзыв
Л. В. Россильонао Лермонтове, я вспомнил их обоюд
ные отношения, которые действительно были несколько
натянуты. Вспомнил, как один в отсутствие другого
нелестно отзывался об отсутствующем. Как Россильон
называл Лермонтова фатом, рисующимся (теперь бы
сказали poseur) и чересчур много о себе думающим
и как М. Ю., в свою очередь, говорил о Россильоне:
«Не то немец, не то поляк, а пожалуй, и жид». Что же
было первою причиной этой обоюдной антипатии — мне
неизвестно. Положа руку на сердце, скажу, что оба
были неправы. Мне не раз случалось видеть М. Ю. сер
дечным, серьезно разумным и совсем не позирующим.
Льва Вас<ильевича> Россильона, намного пережившего
Лермонтова, знают очень многие и вне Кавказа. Это бы
ла личность почтенная, не ищущая многого в людях
и тоже, правда, немного дававшая им, но проведшая