М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
стоял дом генерала Верзилина. Там Лермонтов и мы
все были дома. Потом, мы также часто бывали у гене
ральши Катерины Ивановны Мерлини, героини защиты
Кисловодска от черкесского набега, случившегося
в отсутствие ее мужа, коменданта кисловодской кре
пости. Ей пришлось самой распорядиться действиями
крепостной артиллерии, и она сумела повести дело так,
что горцы рассеялись прежде, чем прибыла казачья
помощь. За этот подвиг государь Николай Павлович
прислал ей бриллиантовые браслеты и фермуар с геор
гиевскими крестами 9. Был и еще открытый дом Озер-
ских, приманку в котором составляла миленькая ба
рышня Варенька. Отец ее заведывал Калмыцким
улусом, был человек состоятельный, и поэтому она
была барышня хорошо образованная; но у них Михаил
Юрьевич никогда не бывал, так как там принимали
неразборчиво, а поэт не любил, чтобы его смешивали
с l'arm'ee russe *, как он окрестил кавказское воинство.
Обычной нашей компанией было, кроме нас, вместе
живущих, еще несколько человек, между прочими, пол
ковник Манзей, Лев Сергеевич Пушкин, про которого
говорилось: «Мой братец Лев, да друг Плетнев», коман
дир Нижегородского драгунского полка Безобразов
и др. Но князя Трубецкого 10, на которого указывается
как на человека, близкого Михаилу Юрьевичу в послед
нее время его жизни, с нами не было. Мы видались
с ним иногда, как со многими, но в эпоху, предшество
вавшую дуэли, его даже не было в Пятигорске, как
и во время самой дуэли. Мы с ним были однополчане,
я его хорошо помню и потому не могу в этом случае
ошибаться.
Часто устраивались у нас кавалькады, и генеральша
Катерина Ивановна почти всегда езжала с нами верхом
по-мужски, на казацкой лошади, как и подобает геор
гиевскому кавалеру. Обыкновенно мы езжали в Шот
ландку, немецкую колонию в 7-ми верстах от Пяти
горска, по дороге в Железноводск. Там нас с распро-
* русскими армейскими ( фр.) .
415
стертыми объятиями встречала немка Анна Ивановна 11,
у которой было нечто вроде ресторана и которой мильх
и бутерброды, наравне с двумя миленькими прислуж
ницами Милле и Гретхен, составляли погибель для
l'arm'ee russe.
У нас велся точный отчет об наших parties de
plaisir *. Их выдающиеся эпизоды мы рисовали в «аль
боме приключений», в котором можно было найти все:
и кавалькады, и пикники, и всех действующих лиц.
После этот альбом достался князю Васильчикову или
Столыпину; не помню, кому именно. Все приезжие
и постоянные жители Пятигорска получали от Михаила
Юрьевича прозвища. И язык же у него был! Как,
бывало, прозовет кого, так кличка и пристанет. Между
приезжими барынями были и belles p^ales и grenouilles 'evanouies **. А дочка калужской помещицы Быховец, имени которой я не помню именно потому, что людей,
окрещенных Лермонтовым, никогда не называли их
христианскими именами, получила прозвище la belle
noire ***. Они жили напротив Верзилиных, и с ними
мы особенно часто видались.
Николай Соломонович Мартынов поселился в до
мике для приезжих позже нас и явился к нам истым
денди `a la Circassienne ****. Он брил по-черкесски го
лову и носил необъятной величины кинжал, из-за
которого Михаил Юрьевич и прозвал его poignar-
d'ом *****. Эта кличка, приставшая к Мартынову еще
больше, чем другие лермонтовские прозвища, и была
главной причиной их дуэли, наравне с другими малень
кими делами, поведшими за собой большие послед
ствия. Они знакомы были еще в Петербурге, и хотя
Лермонтов и не подпускал его особенно близко к себе,
но все же не ставил его наряду с презираемыми им
людьми. Между нами говорилось, что это от того, что
одна из сестер Мартынова пользовалась большим вни
манием Михаила Юрьевича в прежние годы и что даже
он списал свою княжну Мери именно с нее. Годами
Мартынов был старше нас всех; и, приехавши, сейчас же
принялся перетягивать все внимание belle noire, ми
лости которой мы все добивались, исключительно на
* увеселительных прогулках ( фр.) .
**бледные красавицы и лягушки в обмороке ( фр) .
*** прекрасной смуглянки ( фр.) .
**** по-черкесски ( фр.) .
***** кинжалом ( фр.) .
416
свою сторону. Хотя Михаил Юрьевич особенного ста
рания не прилагал, а так только вместе со всеми нами
забавлялся, но действия Мартынова ему не понра
вились и раздражали его 13. Вследствие этого он на
смешничал над ним и настаивал на своем прозвище,
не обращая внимания на очевидное неудовольствие