М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
ного ясеневого столика и зеркала красного дерева,
окрашена красной масляной краской. Стулья с высо
кими в переплет спинками и мягкими подушками,
обитыми дешевым ивановским узорчатым ситцем.
Все: и наружность дома, и внутреннее его убранство,
по уверению домохозяина, сохраняется в том самом
виде, как было в 1841 году, во время квартирования
Лермонтова. Только в зале вместо окна у дверей в каби
нет в то время был выход на маленький крытый бал
кончик, обветшалый и отнятый впоследствии, да
спальня была окрашена бланжевой краской. Перемена
же в мебели заключается только в том, что вместо
нынешнего, под ковром дивана стоял в зале диван,
обитый клеенкой.
Не может не казаться странным, что поэт, имевший
хорошие средства к жизни, мог помещаться в таком
скромном домике. Впрочем, если принять во внимание,
что и теперь, спустя почти 30 лет, Пятигорск не пред
ставляет больших удобств для приезжающих на воды,
само собой уяснится, почему поэт избрал себе на время
курса такое скромное, помещение.
Может быть, причиной тому было то обстоятель
ство, что рядом был дом генеральши Верзилиной, из-за
старшей дочери которой, известной в то время краса
вицы Эмилии *, произошло, как гласит стоустая молва,
то пагубное столкновение, последствием которого была
дуэль поэта с Мартыновым.
Василий Иванович Чиляев знал поэта лично и, во
время квартирования Михаила Юрьевича в его доме,
посещал его не раз. Вот что передавал он мне из
воспоминаний о его жизни.
Квартира у Лермонтова и Столыпина была общая,
стол они имели дома и жили дружно.
То ли значение имели комнаты у них, как сказано
было мне при осмотре домика, он не упомнит, но
положительно удостоверил, что комнаты левой поло
вины домика были заняты вещами Столыпина, а ком-
* Эмилия Верзилина вышла впоследствии замуж за ставро
польского помещика Шангиреева и жила с мужем в Тифлисе. Нужно
думать, что это тот самый Шангиреев, которому принадлежат неко
торые рукописи Лермонтова, предложенные г. Хохряковым, временным
владельцем этих бумаг, в дар Императорской Публичной библиотеке.
( Примеч. П. К. Мартьянова.)
406
наты правой стороны вещами Лермонтова. Михаил
Юрьевич работал на том самом письменном столе,
который теперь стоит в кабинете, и работал большею
частию при открытом окне. Под окном стояло череш
невое дерево, и он, работая, машинально протягивал
руку к осыпанному черешнями дереву, срывал и лако
мился черешнями.
Спал он на той же самой кровати, которая стоит
в кабинете и теперь. На ней лежал он, когда привезли
его с места поединка, лежал он в исторической красной
канаусовой рубашке. Кровать эта освящена кровию
поэта, а также и обеденный стол, на котором он лежал
до положения в гроб.
Квартиру приходил нанимать Лермонтов вместе
с Столыпиным. Обойдя комнаты, он остановился на
балконе, выходившем в садик, граничивший с садиком
Верзилиных, и пока Столыпин делал разные замечания
и осведомлялся о цене квартиры, Лермонтов стоял
задумавшись. Наконец, когда Столыпин спросил его:
«Ну что, Лермонтов, хорошо ли?» — он как будто
очнулся и небрежно ответил: «Ничего... здесь будет
удобно... дай задаток». Столыпин вынул бумажник
и заплатил все деньги за квартиру. Затем они ушли
и в тот же день переехали.
Лермонтов любил поесть хорошо, повара имел
своего и обедал большею частию дома. На обед гото
вилось четыре, пять блюд; мороженое же приготовля
лось ежедневно.
Лошади у него были свои; одну черкесскую он купил
по приезде в Пятигорск. Верхом ездил часто, в особен
ности любил скакать во весь карьер. Джигитуя перед
домом Верзилиных, он до того задергивал своего
черкеса, что тот буквально ходил на задних ногах.
Барышни приходили в ужас, и было от чего, конь мог
ринуться назад и придавить всадника.
Образ жизни его был до известной степени одно
образен. Вставал он не рано, часов в 9 или 10 утра, пил
чай и уходил из дому, около 2 или 3 часов возвращался
домой обедать, затем беседовал с друзьями на бал
кончике в саду, около 6 часов пил чай и уходил
из дому.
Вообще он любил жить открыто, редкий день, чтобы
у него кого-нибудь не было. В особенности часто при
ходили к нему Мартынов, Глебов и князь Васильчиков,
которые были с поэтом очень дружны, даже на «ты»,
407
обедали, гуляли и развлекались большею частию
вместе. Но Лермонтов посещал их реже, нежели они его.
— Домик м о й , — говорил Василий И в а н о в и ч , — был
как будто приютом самой непринужденной веселости:
шутки, смех, остроты царили в нем. Характер Лермон
това был — характер джентльмена, сознающего свое
умственное превосходство; он был эгоистичен, сух,