Мадам Икс
Шрифт:
Я чувствую огромный вес на своём плече и поворачиваюсь, чтобы увидеть Томаса, который смотрит на меня сверху вниз, с бесстрастным лицом, подняв один палец. Подождите, говорит этот жест. Через несколько секунд входит Лен, двигаясь позади Джонатана, в то время как Томас идёт за мной.
— Ладно, ребята. Пора идти, — Лен ловит мой взгляд. — Как только мы окажемся там, я смешаюсь с толпой. Буду наблюдать за вами незаметно. Но Томас будет с вами всё время, — Лен переводит взгляд на тебя. — И Джонатан? Единственное, что я собираюсь
— Да, я помню, — напряжённо говоришь ты.
— Хорошо. Это всё. Давайте повеселимся, — Лен поводит плечами, застёгивая среднюю пуговицу своего пиджака, и кивает на дверь.
Ещё одна пара одетых в форму швейцаров кланяются, когда открывают тяжёлые двери, и мы проходим внутрь. Короткая и тёмная прихожая с деревянными панелями приводит к стойке, за которой находится высокий пожилой джентльмен в смокинге с красной розой в петлице.
— Сэр. Мадам. Добро пожаловать. Ваши имена?
— Джонатан Картрайт Третий и моя гостья.
— Могу я посмотреть ваши документы, сэр? В целях безопасности, конечно, — управляющий протягивает морщинистую руку, и ты вручаешь ему карту. — Очень хорошо, мистер Картрайт, Мадам. Сюда, пожалуйста, — он указывает на третью дверь, которую так же открывают два швейцара в форме.
Как только они открывают двери, низкий гул голосов приветствует тебя и меня — я не говорю нас, Джонатан, потому что никаких «нас» нет. Мы просто два человека, оказавшихся в одном пространстве на короткий промежуток времени.
Я должна напоминать себе об этом.
Низкий гул голосов, тихий шёпот, вежливый смех. Струнный квартет и пианист играют в углу классическую музыку, микрофон стоит у стены, полагаю, в ожидании специально приглашённого музыкального гостя. Присутствующие объединились в группы из четырёх или шести человек, а иногда даже и по восемь, все в смокингах и платьях, сверкают дорогими часами и бриллиантами.
По крайней мере, я знаю тут трёх человек, и все они пришли со мной.
Никто не замечает нашего прибытия. Они видят, что мы явно незнамениты, и их взгляды скользят мимо нас, возвращаясь к разговорам и напиткам. Мы делаем два шага в зал, когда молодая женщина в изящном, но коротком чёрном платье с передником на талии приближается к нам с подносом в руках, неся фужеры шампанского. Ты берёшь бокал в руку и протягиваешь мне, другой берёшь для себя.
Лен исчез. Томас маячит позади нас, близко, но не слишком.
— За тебя, Мадам Икс. За то, что ты оказалась за пределами своей квартиры.
Я моргаю от такого неожиданного тоста.
— Да. Как скажешь.
Я легко касаюсь своим бокалом твоего.
— Не нравится мой тост, Икс?
Ты делаешь глоток, твои глаза искрятся весельем.
— Я... не ожидала, что ты будешь пить за это.
— Тогда чего ты ожидала?
Я делаю скромный глоток. Жидкость сладкая, шипучая. Мне нравится, но не так сильно, как вино. Я качаю головой, отказываясь вспоминать тот опыт. Отказываясь позволять мыслям о Калебе Индиго запятнать моё удовольствие. Эту чужую эмоцию, порхающую в моём животе, ускоряющую пульс и вызывающую одышку, в ожидании… чего-то.
— Икс?
— Да? — я встряхиваю головой.
— Ты со мной, детка? Я спрашиваю, какой тост ты ожидала услышать.
Я моргаю. Дышу. Улыбаюсь тебе, изображая лёгкий юмор, которого совсем не чувствую.
— О моём платье?
— Ах. Платье. Да, хорошо... за него тоже стоит выпить, — смеёшься ты.
Твой взгляд тёплый и дружелюбный. Я иногда не узнаю в тебе того наглого, безработного, придурковатого сопляка, которым ты был всего несколько недель назад. Даже с прошлого раза, что мы виделись, ты приобрёл ещё больше уверенности в себе. Нашёл себя, полагаю. Я привела тебя в движение, но ты сам сделал всё остальное.
Ты поднимаешь свой бокал.
— За самое сексуальное платье в этом зале.
Улыбаясь я поднимаю бокал в ответ и делаю глоток.
Мы делаем ещё несколько шагов вглубь зала.
— Джонатан. Кто твоя восхитительная гостья? — спрашивает пожилой седовласый мужчина. У вас одинаковые глаза, нос и подбородок. — Представь меня, сын.
— Отец... я имею в виду, Джонатан Эдвард Картрайт Второй, позвольте представить вам Мадам Икс.
В пределах моей квартиры, где я работаю, с картиной на стене, чтобы придать больше правдоподобности, моё имя уместно, оно добавляет загадочности и силы. Но здесь... оно просто кажется нелепым.
Я отодвигаю все мысли, надевая свою маску безразличия и броню холодного достоинства.
— Мистер Картрайт. Прекрасная встреча.
— Рад познакомиться с вами, Мадам Икс, — во взгляде твоего отца нет удовольствия от общения. В нём враждебность. Безжалостный расчёт. — Вы проделали прекрасную работу с моим сыном. Я должен признаться, что весьма скептически относился к программе, даже при том, что подписал договор. Но вы творите чудеса. Больше, чем я ожидал, это уж точно.
Ты переминаешься с ноги на ногу, чувствуя неудобство.
— Отец, я не думаю, что это подходящее время и место...
— Заткнись, Джонатан, когда взрослые разговаривают, — твой отец обрывает тебя грубо, небрежно, жестоко.
Ты делаешь всё возможное, чтобы не вздрогнуть, но выражение твоего лица, которое, пожалуй, только я могу прочесть так легко, отражает глубокую, знакомую боль. Я вижу, у кого ты научился своей манерности, и с какими давно укоренившимися привычками ты ежедневно борешься, чтобы стать тем человеком, которым являешься.
Я чувствую, как мои когти удлиняются.
— Я должна согласиться с Джонатаном, мистер Картрайт. Не время и не место обсуждать подобные вещи. Это общественное мероприятие, в конце концов, и есть я скажу, некоторые правила, касающиеся информации о том, кто я и чем занимаюсь. Правила, которые по своей природе исключают открытое обсуждение в общественных местах, таких как это.
— Понимаю. Хорошо, — теперь взгляд выражает открытую вражду. — Полагаю, я должен поблагодарить вас за внезапное желание моего сына начать свою карьеру?