Макей и его хлопцы
Шрифт:
— Я тебе возьму! Какой я убит, ый?
— Ты? Миценко?
— Он самый. Макея с комиссаром не видели?
— Нет.
Пока они здесь лежали, основная группа макеевского отряда откатилась куда-то в сторону. Хвост колонны, услышав стрельбу, повернул обратно и колонна теперь пошла строго на север. Её вели командиры бригад Белоусов и Грациан. Им всем удалось выйти из блокады более или менее благополучно. Больше всех пострадали макеевцы. Трижды за день этой страшной блокады на разных участках фронта они защищали
В обратном походе на север случилось так, что впереди снова оказалась группа макеевцев во главе с сек–ретарем партбюро Пархокцем. В эту же группу попали писарь штаба Макуличев, Свиягин, политрук Байко, пулемётчик Иван Шутов, Григорий Агерьянзв, Михаил Казарин, зам. начальника особого отдела Гобец, Оля Дейнеко, Соня Доросинская и другие, всего человек семьдесят—восемьдесят. Свиягин нёс привязанный к ремню портфель, наполненный номерами журнала «Чапаевец», политрук Байко — другой портфель, в котором хранились все дела редакции, её архив.
Фашисты подпустили партизан метров на двадцать и открыли ураганный огонь. Макеевцы не растерялись. Правда, кто-то было бросился бежать, но Сги гин, пустив крепкое слово, приказал остановиться. Первой остановилась Соня Доросинская.
— За Родину! За Сталина! — неожиданно прозвенел её голос сквозь гулкий перестук вражеских выстрелов и хлопков разрывных пуль. Сорвав с головы красный платок, она взмахнула им в воздухе и с растрёпанными рыжими волосами пошла навстречу выстрелам. Светлозелёная шёлковая кофточка, первомайский подарок разведчиков, была уже разорвана в нескольких местах.
— Ура–а-а! — закричали партизаны, устремляясь на врага.
«И Костик здесь, — мелькнуло в голове Свиягина, — и 0(1 идёт в атаку. Ведь он ребёнок». В самом деле, мальчик, что-то крича, с карабином в руках бежал вместе со всеми на вражескую цепь, залегшую за сваленную ольху. Свиягин подбежал к нему.
— Костик, ложись!
Он грубо толкнул его к толстому дереву.
— Бей отсюда.
На худом, всегда бледном личике мальчика проступил румянец, глазёнки горели от возбуждения — в них был одновременно и гнев, и ужас.
— Дядя Свиягин?
— Что, Костик?
— Дядя Свиягин, а где дядя Макей?
— Не знаю, милый, думаю, что с отрядом.
Партизаны залегли и открыли огонь по фашистам.
Весь лес, словно в бурю, гудел от выстрелов, и — Соня, ложись! — крикнул Байко девушке. Но бы–ло уже поздно. Она резко откинулась назад и упала, К ней подбежали лейтенант Костин и пулемётчик Иван Шутов. «Милая», — шептал Шутов бледными пересохшими губами, перенося вместе с Костиным раненую девушку в заросли. Светлозеленая кофточка окрасилась кровью: три автоматных пули пробили Соне грудь.
— Пить, — шептала сна пересохшими губами, — оставьте меня, туда идите.
Они положили её в орешник. Там уже лежал какой-то партизан с перебитыми ногами.
—
Соне дали из фляги воды. Она пила жадно, захлебываясь. Шутов вытер ей платком губы, с шумом прош лотил слюну. Лейтенант Костин, почти мальчик, отдер нулся, порылся в кармане, достал сухарь, положил его рядом с девушкой на траву.
— Больше нет, — оправдывался он и неожиданно поцеловал девушку. Шутов дернул себя до боли за ус и бросился в гущу сражающихся.
Они вернулись на поле боя. Немцы лежали всё за тем же толстым бревном и партизанам хорошо были видны их лица, нарукавные повязки с белым кругом посредине и чёрной свастикой в нём. «Ого! Не простая солдатня — войска «эс–эс».
— Товарищ редактор, — крикнул Свиягину Костин, — нас обходят справа.
— Отползай!
«Странно, почему немцы появились справа, когда там должна быть наша колонна?» — подумал Свиягин.
Оказывается, колонна отклонилась в сторону’ и миновала засаду.
Пархомец с небольшой группой, стремясь вырваться из кольца, метнулся влево и оказался отрезанным от основной группы и от колонны. В это время Свиягин подал команду отходить в болото. Ему показалось, чю Пархомец там. Теперь он уже не полз, а бежал. «Надо спасти журналы», — подумал Свиягин и крикнул поровнявшемуся с ним Байко:
— Прячь портфель!
Сам на ходу сунул свой портфель в дупло сломанной березы. Бежавший сзади Коноплич бросил на портфель горсть» старых, прошлогодних листьев, чтобы скрыть металлический блеск уголка портфеля.
Ушли в болото. Свиягин подсчитал своих людей: 42 человека. Приняв командование над ними, он начал углубляться в заросли и топи, надеясь, что немцы туда не пойдут. Но болото оказалось небольшое и группа партизан быстро очутилась на противоположном берегу топи. Здесь натолкнулись на советских диверсантов. Их было тридцать человек — все взору гены автоматами. Партизаны и диверсанты залегли в ожидании противника.
Солнце клонилось к закату, на небе багровели легкие облака, пронизанные лучами солниа. С западной стороны вдруг возник странный шум. Он постепенно усиливался. Наконец, явственно послышались пьяные немецкие голоса. Немцы, не останавливаясь, стреляли из автоматов. Свинцовый дождь ударил по партизанской цепи и цепь дрогнула. Первыми поднялись десантники.
— Не уходите! — крикнул Свиягин.
— Пошёл ты, герой, — выругался один из них, поднимаясь и бросаясь бегом. За ними стали подниматься молодые партизаны. Немцы были совсем близко. Теперь уже все бежали куда-то на восток. Бежать было трудно — мешали густые заросли орешника, Свиягину мешала ещё и больная нога. Путь преградила речушка, через которую было переброшено два бревна. Здесь люди на минуту сгрудились, но по ним ударили из пулемёта. Стон, крик раненых. Свиягин устремился со своей группой вправо.