Мальформ
Шрифт:
– Поехал за форм-доктором. Они скоро прибудут… – мать взглянула на карманные часы. Эдит тоже. Сейчас стукнуло одиннадцать с небольшим.
– Хорошо, – вздохнула она. А что еще оставалось сказать?
По строгому и сухому лицу матери трудно понять радовалась ли она на самом деле, гордилась ли или чувствовала что-то еще. Она глянула на портрет отца, висящий за спиной леди Милтон. Он тоже лгал. Отец в последние годы жизни выглядел каким-то бумажным, серым, изможденным. Тут же он игриво улыбался из-под фактурных усов, шевелюра его блестела изящными мазками масла, глаза горели голубым огнем. Уж он точно радовался за Эдит и ее вуаритет.
– Он бы тобой
Эдит молча кивнула, она сомневалась в том, чтобы отец ее всецело поддержал в ее нежелании быть ренвуаром. Но его с ними нет, поэтому она вольна думать про его возможное поведение иначе. Это может помочь. Ей вспомнилось, что даже ложные надежды – это все-таки надежды, а они помогают если уж не яростно бороться, то верить, покуда не придется смириться.
Леди Милтон позвонила в колокольчик, чтобы Ханна убрала со стола.
– Я буду в саду, – ответила та и, собираясь уходить, прихватила томик Дюма.
Эдит снова осталась одна, но и не одна одновременно. Странное чувство!
Глава 7. Возможность
La possibilit'e
“Он не упустил ни одной возможности упустить возможность”.
Джордж Бернард Шоу
Почтальон приехал! Ох, нет, показалось. Синей с красным формы нет, вполне обычный серо-коричневый наряд, зато есть фуражка и сумка на ремне. Кто-то с важным посланием! Она увидала его из окна, как он рысью на пегой лошади приближался по подъездной гравийной дорожке, разрезающей бархат зеленых полей перед их домом.
Отец что-то сказал, но она не услыхала, матушка занималась чаем. Они слишком нерасторопные, чтобы взять и вот так вскочить из-за стола. Но Куинси не отличалась медлительностью, а коль что-то происходило, то не могла сидеть на месте. Терпеливость – это тоже не ее конек.
Куинси Бёрни, держа в одной руке едва надкушенный бутерброд с маслом и вишневым сиропом, поспешила навстречу вестнику.
Тот спешился, но не успел взяться за дверной молоток в виде вороньей лапы, в этот же миг отворилась зеленая дверь небольшого и ухоженного почти кукольного домика.
Взгляды девушки и посыльного встретились. Быстрое приветствие, щепотка учтивости, упоминание сегодняшней жары, вот уже и прощание. Гонец мчит дальше, а Куинси стоит на пороге, провожая того взором. Теперь в одной руке у нее бутерброд, а в другой записка, в ней она узнала почерк Эдит, и письмо более официальное, но тоже от Милтонов.
Первым делом она открыла записку, адресована она ей лично. Для этого она поместила хлеб меж губ, теперь руки свободны. Развернула послание и ужаснулась увиденному.
“Милая Куинси, это случилось. Он выглядит вот так. Приходи скорее.
Твоя Эдит”
Так и застыла она, а встрепенулась только тогда, когда вишневый сок капнул на полы ее голубого платья. Масло на жаре уже подтаяло, и норовило присоединиться к алому пятну на ее наряде. Стараясь не запачкать письма и все кругом, девушка сложила бутерброд пополам и запихнула все в рот, не как леди, а как самая что ни на есть деревенщина. Ком стоял в горле, проглотить все это она бы не сумела.
Куинси поспешила в дом, молча протянула отцу письмо от Милтонов, а сама опустилась напротив, силясь протолкнуть завтрак дальше в горло и салфеткой оттереть пятно.
– Ужас какой, бедное дитя! – воскликнула матушка, заглянув через плечо в послание Милтонов и подтверждая наихудшие опасения Куинси.
– И в честь этого званый ужин. Мальформы, ренвуары! Ух! А мы должны посетить их, – добавил отец. – Будем собираться тогда…
В маленькой семье Бёрни никто не являлся ренвуаром, разве что неупомянутые предки когда-то давным-давно. Жили они в отдалении, а единственной обителью, кишащей мальформами был Милтон Хаус, расположенный в миле с небольшим от их владений, свободных от этого проклятья.
Но Милтоны – семья влиятельная, даже если их помешанность на мальформах принималась четой Бёрни с превеликим трудом, с ними стоит водить дружбу, да и проявить соседское уважение, коль на то пошло.
– Я сейчас же поеду. Возьму Графа, – сказала девушка, посмотрев на них. Графом звали единственного их жеребца. – Потом пришлю его назад с кем-нибудь, чтобы вы добрались.
– Конечно, конечно, – захлопотала мать. – Вот же оказия! – проговорила она, удаляясь из комнаты.
– Еще должен зайти Льюис, – предупредила Куинси отца. Тот неодобрительно нахмурился, шевеля усами, но затем кивнул, быстро напомнив ей, что доктор Льюис Делл не лучшая партия для его принцессы, будучи акушером, тот вечно будет окружен нагими женщинами – благородными и даже всяческими блудницами, а они сами будут раздвигать перед ним ноги! А в это время его любимая дочь будет еще ему с этим ассистировать. Про клятву и долг профессии старый отставной офицер и слушать ничего не хотел.
Куинси же сделала свой небольшой и незначительный выбор. Ее подруга оказалась в беде, с ней случилось несчастье. Льюис подождет и поймет ее. И конечно же переживет встречу с ее родителями.
Отец все еще ворчал, к нему подключилась и мать. А Куинси двинулась к себе с целью переодеться, по пути думая о том, что у отца с матерью – офицера и учительницы музыки – мало чего общего, но они все-таки что-то друг в друге нашли и живут себе вполне счастливо. Отчего же у них с Льюисом по их мнению нет никакого будущего, точек соприкосновения ведь куда больше?
Но все это теперь мелочи. Бедная Эдит! Она так не хотела этого, но оно ее настигло. Теперь она ренвуар… А может это какая-то шутка?
Облачившись в наряд для верховой езды, Куинси поспешила во двор. И вот она уже несется по белой-белой дорожке на черном-черном Графе. У нее есть возможность помочь дорогому другу, она ее не упустит.
“Эдит, моя бедная Эдит. Я скоро, только подожди еще чуть-чуть, не натвори глупостей!”
Городской шум утих, слышны лишь цокот копыт и скрип колес. Жмущиеся друг к другу здания из бежевого и красного кирпича остались далеко позади, как и угольный чад из печных и заводских труб, вечно кружащийся над Вилльфором. Он сменился прозрачной ясностью василькового неба.