Мальформ
Шрифт:
Ио устроился головой на его плечо, поглаживая пальцами голубое озеро шейного платка, раскинувшееся среди красных холмов рубашки Ван'e.
– Шелк. Знаешь, сколько куколок шелкопряда сварили в кипятке, чтобы получился отрез такой ткани?
– Может это работа мальформа-продуктора?
– А может это куколка мальформа…
– Ио, кто бы пошел на такое?! Хочешь я его выброшу?
– Нет, мой милый, он тебе к лицу.
– Как истинному подлецу. Красное порой очень надоедает, но это совсем маленькая цена, чтобы быть с тобой. Завтра я сменю галстук на бордовый и совсем
– Скажу только, у нас осталось меньше тридцати минут, – шея Ван'e освободилась от голубого шелка, а несколько пуговиц оказались расстегнуты руками Ио. Тот даже обрадовался завершению этого странного разговора про гусениц и куколок. В животе уже порхали бабочки.
– Даже меньше, – уточнил он. – Так что советую не терять времени на голубые банты и пространные печали.
Зазвучала новая песня мальформа, тянувшего кэб. В ней пелось про пьяного моряка и сирену, а еще про то, как им хорошо пелось и пилось.
Цок. Цок. И-го-го! Круть. Круть. Круть.
– Моряк и сирена напились вина! Достигли совместно социального дна!
В саквояже лежала книга “Единство”, строчки из нее крутились в голове Ван'e, ему предстояло все это цитировать наизусть, наставляя юную ренвуар Эдит Милтон.
“Единство – дар и данность.
Наш мир Непервозданный, земной и материальный. Мир Первозданный, духовный и далекий, находится за гранью нашего понимания, оттуда являются мальформы. Единение двух миров делает нас всех созданиями Единства.
Ренвуар – тот, кто даровал жизнь мальформу. А мальформ – вовсе не зло или хворь, а иная форма, что откликнулась на красоту ваших чувств, помыслов и стремлений.
Дар – та сила, которую обретают в Непервозданности ренвуар и мальформ. Истинное чудо нашего Единства.
Счастье – это единение наших душ и тел. Промысел Единой Формы.
И ренвуары, и мальформы, и тот, кто не познал Единства, подчиняются заветам светским и духовным. Отринь свои низкие стремления, дабы стать единым в следующей жизни.
В жизни и смерти все мы равны. И даже после конца концов станем мы едины в мире Первозданном”.
Отрывок из книги “Единство” – главного труда унформистов
Все это путалось с собственными мыслями, переживаниями и порывами. Но одна строка просто сияла в разуме красным на черном.
“Счастье – это единение наших душ и тел. Промысел Единой Формы”.
Они сейчас так счастливы, это же он искренне желал Эдит.
< image l:href="#"/>“1301 Милтон Хаус” – гласила небольшая табличка. На кованых воротах (они уже открыты в ожидании гостей) красовались чугунные цветы, оплетающие огромные в готическом стиле литеры: “МИЛТОН ХАУС”. Обычно прочие дома назывались подобным образом – “Ньюпорт-хаус” или “Стэдшир-хаус”, но это же Милтоны, оттого и так.
Грандиозность, помпезность, родовитость. Об этом твердили и идеальная дорога к имению, и ухоженные луга, и подстриженные деревья с квадратными кронами, и, разумеется, начищенные ворота. Свежая черная краска сияла по-аспидному в лучах солнца.
Кэб замедлился, слышалось ворчание и кряхтение извозчика-келпи, сменившее веселые незатейливые песнопения. Должно быть, он очень устал и еще хотел испить воды.
Оказаться в тени и прохладе точно так же желали взмокшие Уинтроп с Ио. Ван'e бы и сам выпил добрую половину кувшина, а может быть и вылил его содержимое себе на голову. Ренвуар посмотрел на зонт, как знать, что случится вечером, но понадобиться он может сейчас разве что от солнца.
За почти два часа пути головки желтых тюльпанов немного поникли, а на их с Ио рубашках образовались неприятные мокрые пятна в области подмышек. Как бы жарко ни было, придется накинуть верхнюю одежду, чтобы скрыть следы данной физиологии. Пот Ио пах иначе, сладко, про себя же он не мог сказать того же.
– Прибыли! – заржал возница.
Ио и Ван'e выскочили из экипажа, белые камушки захрустели под их ногами. Ренвуар закинул один десим в коробку из-под чая “Mariage Freres”, а может и “Kusmi Tea”, висевшей на шее мальформа, такая уж она истертая от бесконечных прикосновений и дорожных странствий, толком не разберешь марку.
Теперь все их руки заняты поклажей, которую они забрали из кэба, проверив не выронили ли чего на пол. Нет, все при них.
– Во сколько забрать, господа? – поинтересовался мальформ, ему уже не терпелось потащить свою ношу на колесах к конюшням Милтонов.
– Часов в семь вечера, наверное, – пожал плечами ренвуар.
– Долго ждать, – рассудил возница. – Я, пожалуй, смотаюсь в город, а потом вернусь за вами. А с вас еще двадцать сантимов.
– Добро, – согласился Уинтроп. Унформисты не могли быть уверены, что смогут выбраться из этой ухоженной, но все-таки глуши, поэтому и согласились.
– Тогда до вечера! Надеюсь, будет дождь! – замотал своей лошадиной головой мальформ, улыбнулся во все зубы и, заржав, как самая обычная лошадь, поспешил восвояси.
Ван'e и Ио осмотрелись. Особняк Милтонов вблизи можно сравнивать только с кораблем. В воспоминаниях из детства все кажется огромным, а стоит на это взглянуть через годы – океан превращается в лужу, а башня воображаемого злодея не выше двух этажей. Тут же все осталось по-прежнему. Милтон Хаус все так же слишком огромен. Зато какая от него тень! Пока они переводили дух во имя Единства, к ним навстречу уже спешил слуга, перебирая ногами точно гусь, а за ним волочился его мальформ.