Мальформ
Шрифт:
Кэб с Ио и Ван'e несся по проселочной дороге в Милтон Хаус. Когда они смотрели по сторонам, отвлекаясь от общества друг друга на сущие минуты, то видели только бескрайность полей. Потом вновь Ван'e привлекал тот, кто с ним рядом. Его волосы, ресницы, колени и ладони, губы, глаза и уши.
Но еще возникало странное и почти непреодолимое желание, остановить экипаж, выскочить из него вместе с ним, да побежать куда глаза глядят. Бежать так долго, пока не покажется нечто, дающее знать – плоская местность закончилась. Лесная стена, озеро с крутым берегом, бурлящая река, обрыв или овраг, какая-нибудь деревушка… А затем улететь. Ничто не сможет остановить
Мальформ уже скинул свой плащ, не без его участия, а он свой – сюртук. Становилось слишком жарко, от палящего солнца и их близости. Крылья Ио покрывала еще одна тканевая завеса с ремнями и пряжками, чтобы уберечь пыльцу, без которой тот не сможет взлететь. Если дамы и даже некоторые джентльмены утягивали свои телеса корсетами, то некоторым мальформам тоже приходилось делать то же, некоторые части их тел просто мешались в быту, и его Ио не исключение. Крылья легко можно повредить в городской суматохе, а если он их расправит, то в подобном транспорте или даже в небольшой комнате они уже не поместятся. Поэтому некое подобие перекрестного корсета удерживало, скрывало и защищало их.
– Когда мы закончим с этим, то может останемся ненадолго, чтобы ты полетал? – спросил он, силясь с желанием коснуться его крыльев. Это запретная зона и только там он не касался его. Кроме того, если достаточное количество пыльцы попадет на тебя, то и сам ты взлетишь, а стукнуться макушкой или перевернуться вверх тормашками прямо на ходу у Ван'e никакого желания не имелось.
– Давно мы этого не делали, – просиял Ио. – Можно попробовать.
В городе летать весьма опасно. Мешают люд, дым, плотная застройка, а еще есть ограничение на полет, штраф не заставит себя ждать или даже арест. Отец говаривал, раньше летающие мальформы так и сновали туда сюда, все это погружало Вилльфор в хаос, а крупные города, тот же Лондор или Париж, и подавно. Не только крики встревоженных дам из-за, возникшего из ниоткуда у твоего балкона, крылатого мальформа заставили власти внести такие законы, но и участившиеся взломы и кражи, шпионаж и даже похищения персон. Люди всегда стремились в небо, но когда эти стремления стали реальностью – все пошло наперекосяк. Ну, не могло быть иначе. Такой простор сводит с ума. А возможность полета помогает закрасться в голову дурным мыслям о вседозволенности.
Только в крайнем случае они пользовались способностями Ио. Сначала ради забавы и только в доме, а затем для доставки чего-то срочного по просьбам профессора. Унформисты не лишались возможности прибегать к подобному, но на это требовалось особое предписание и еще немного чудес бюрократии, вроде необходимости отметки о полете до и после в специальном чеке. Та еще возня! Прежде, чем расправить крылья, необходимо посетить нескольких чиновников, дождаться своей очереди, а только потом взмыть в небеса, чтобы после снова пройти ту же процедуру. Но в сельской местности крыльям Ио можно дать долгожданную свободу.
На Уинтропа снизошла какая-то безмятежность, волнение от предстоящей встречи с семейством Милтонов и Эдит улетучилось, как дым Вилльфора, сменившись умиротворением, которое вполне кстати к обстановке. Дорога, ритмичный звук движения повозки, даже разудалые песни мальформа-возницы, Ио рядом с ним, а вокруг них только синее небо и изумрудные ковры долины.
Ван'e вспомнился его вуаритет. Он так радовался этому, ни головная боль, ни вертиго с тошнотой не могли помешать его восторгу. Червоточина над его головой вращалась и искрилась, а он бегал по дому, не в силах ни сидеть смирно, ни лежать. Это казалось чудом. От зеркала Ван'e не мог отвести взгляда. Первозданное так и манило, тянуло его в свою алую бездну.
Для отца это тоже стало знаменательным событием, он даже сравнил это с еще одним рождением сына. Увы, матушки с ними больше нет, а отец любил ее так сильно, что жениться во второй раз для него – истинное предательство. Существует же в мире такая любовь, один раз и на всю жизнь, как у лебедей или попугаев. Как у них с Ио.
Второй сын не уготован отцу Единством. Оттого он так и привязался к Ио. Скорее всего, и внука тот не застанет. И Ио не ждет с ним отцовство. Но Ван'e уверен – не одни они такие на всем белом свете. Ренвуар и мальформ, которые связаны чем-то куда большим, чем заветы Единства. Кто-то уже с этим справился, смогут и они.
Уинтроп же и не хотел бы братьев или сестер. Делить отцовское внимание с Ио – совсем другое, но будь это некто другой – он бы начал ревновать.
Он подумал о том, чтобы рассказать все отцу про них, тот поймет. Зря он этого страшится. А если и нет, то он не сможет нанести ему душевной раны более. Молнии не бьют в одно и то же место дважды… Но нужно учесть и мнение мальформа. А они оба пока не готовы к этому… Поэтому ничего и не приходило на ум, кроме как убежать от своих страхов и проблем.
– О чем задумался? – спросил мальформ. Ван'e запрокинул голову и смотрел в черноту нагретой крыши, от которой ощущался жар.
– Только о тебе и думаю, – тот повернул голову.
– Лжец.
– Правда-правда. Вспомнил то, как ты родился. И каким пухленьким был.
– Ох! Я был гусеницей, судя по твоим рассказам. Сущий кошмар! Хорошо, что я этого не помню.
– Очень милой, упитанной и румяной человеческой многоножкой, если точнее. Вот с та-а-акими глазищами! – ренвуар приложил кисти к лицу и несколько раз сжал пальцы, изображая взмах ресниц.
– И зачем ты об этом заговорил?! – раскраснелся Ио.
– Потому что я так обрадовался этому… То же сейчас испытывает юная Эдит. Представь, как она счастлива! Вот почему.
– Скоро узнаем какой у нее мальформ. Может он нас удивит…
– Да, скоро узнаем. Ехать еще немного, – он глянул на часы. Оставалось примерно полчаса дороги. – А вот когда ты окуклился… Это меня напугало. Ты не шевелился несколько недель. Мы даже вызывали форм-доктора, а я никогда так порядочно и исправно не молился Единству, зачем греха таить, я даже уповал на милость Лжебога.
– Когда я стал имаго, то уже помню все куда лучше. Мне всего три года, для вашего развития это всего ничего. Но для нас…
– Ты стал прекрасным имаго. И к чему все эти термины из энтомологии? Ты прекрасный мужчина, Ио. А это лучшие три года моей жизни. Не скажу, что до этого все шло слишком уж паршиво, но…
– Уинни, ты мне сегодня наговорил столько всего лестного, я боюсь не покрыть этот кредит.
– Для начала можешь перестать называть меня Уинни, а затем целовать меня еще оставшиеся полчаса.