Маргарита и Мастер
Шрифт:
– Конечно, - ответил я, - если есть деньги, и если здесь есть ресторан.
– Как это узнать?
– Кто-то должен сходить в разведку.
Молчановский решил снять Сирано в роли гостя Пилата, еще не имея в виду, что он на сто процентов Иисус Христос.
– Наоборот, - пояснил ему Молчановский, - я разглядел в тебе большого ученого еще до того, как вы сами поняли, Кто Вы.
– Но тогда вам намного труднее будет отправить меня на казнь, - сказал Сирано.
– Я думаю, ее не будет.
– Почему?
– Что почему? Ах, почему! Ты всегда будешь жить здесь, и не сможешь совершить ошибку.
– Вряд ли прямо на этой территории Молчановский имеет ресторан.
– Да, пить и есть здесь не с кем.
– Может быть, он приглашает кордебалет сюда по нечетным дням? Но, к сожалению, мы не знаем, какой сегодня день.
Далее, где ресторан: здесь, за рекой в тени деревьев, или за забором?
Медиум:
– И знаешь, я, наверное, никогда не буду ходить на свою могилу.
– Действительно, зачем себе напоминать о том, чего уж нет.
– Или оно так далече, что захочешь - сразу все равно не дойдешь.
– Даже за целый день.
– А за два?
– Это уже не имеет смысла - желание встретиться тогда уже кончится.
Мы вышли из сада, и уже думали, куда пойти: направо или налево, как леди с тачкой кило на пятьдесят, окликнула нас:
– Вы из дома Молчановского?
– А вы кто, новая горничная?
– Похожа?
– Очень!
– сказала Люда.
– Если вы поможете мне довезти тачку, я сделаю вам первую здесь мою курицу с апельсинами и тимьяном.
– Это которая с оливками?
– Вы знаете этот рецепт? Никогда бы не подумала.
– Она знает, я нет.
– Ты зачем обратился ко мне в третьем лице?
– ужаснулась Люда.
Я хотел сказать:
– Один раз можно, - но понял:
– Не могу.
– И просто закричал:
– Не буду никогда есть даже семгу в газете.
– И удар этот был хорош: Грейс Келли свалилась на землю, и казалось, окоченела.
– Не подходи к ней, - сказала Люда, - она точно притворяется.
Но я, как человек потерявший веру, едва выйдя за ворота крепости, подошел и даже подал руку этой притворщице.
И она цапнула ее, как подарок судьбы.
– Простите, это действительно очень вкусно, я просто забыл, - промямлил я.
– Ну, что ты врешь, что ты врешь!
– привязалась ко мне Люда.
– Почему?
– Ты никогда не пробовал даже семгу в газете, а курицу с кожей, в которой полным-полно жира уже давно не принимаешь даже во внимание.
– Там есть белое вино для его нейтрализации, - возразила Грейс, еще лежа на земле, жаждая только одного - чего я не понимал - ее поднятия именно мной.
– Этого недостаточно, так как оно все равно испаряется постепенно, - возразила Люда.
– Оливки охгромные, разноцветные, есть даже красные плюс целый тоже охгромный оранжевый апельсинище, так жрут, так жрут куриный жир, что покажется даже очень мало.
– Может быть, тогда вообще лучше было снять шкуру?
– спросила Люда с насмешкой.
– С кого?
– не поняла Грейс. И тут же встала, как будто оскорбление относилось именно к ней, а не только к ее любимой курице провансаль, в том смысле, что и курица у нее с итальянским уклоном: вкуснее не бывает. Хотя совершенно ясно, как доказал Познер и почтальон Ур:
– В кибуце таких кур жрут, жрут и жрут и более того:
– Немеряно, - правда до тех пор, пока не разрешили часть обеда переводить в конвертируемую валюту и на ней путешествовать по всему миру, а не только купаться в соседнем нетонущем болоте с газетой в ненасытных лапах, в том смысле, что если уж привыкли, если не к топорам, то уж к прополке картофеля и других огурцов и капусты, тем более. И до такой степени допропалывались, что даже сами забыли, как называются эти огурцы во всем мире. Назвали по-своему, но и это название даже сами не могут выговорить.
– Мы лучше пойдем, чем будем ее пробовать, - сказала Люда, - и знаете почему?
– Нет.
– Мы любим путешествовать.
– Не думаю, что это возможно, - сказала Грейс.
– Почему?
– спросила Люда.
– Мы вот сейчас уйдем и всё. Или вы думаете, что тогда мы не сможем вернуться?
– Наоборот, - ответила Грейс, - вернуться вы можете, а вот уйти никогда.
– Так бывает?
– спросила меня Люда, забыв - хотя может быть только на время, что я, скорее всего, разлюбил ее почти самой глубины души.
– Прости, я забыл, что мы находимся на Земле, называемой во всемирном масштабе...
– Как?
– Каждый сам должен до этого догадаться.
– Впрочем, - добавила Грейс Келли, отряхивая пыль с ботиночек со скрипом, - идите, куда хотите, но отгадайте сначала одну загадку.
– Согласен, - сразу сказал я, потому что считал: могу в принципе отгадать любую загадку. Если она не просто международного, но обязательно:
– Мирового масштаба.
Люда на высоких праздничных каблуках встала рядом со мной, как человек:
– Доверяющий мне абсолютно.
– Чем?..
– Чем Аполлон отличается от Ахиллеса?
– быстро произнесла Люда, чтобы запутать Грейс.
– Нет, нет, это были сов-всем другие люди, - передохнув объявила Келли, а именно:
– Почему Давид убил Голиафа, а не наоборот?
– Значит, вы хотите спросить, - начала переводить Люда, - почему камень из пращи Давида попал в цель, а копье Голиафа нет, несмотря на то, что он даже не успел его бросить? Да, - подтвердила она и, повернувшись ко мне, как перед телекамерой, сообщила: