Мари Антильская. Книга первая
Шрифт:
Бесстрастным движением колен он приподнял юную даму, подхватил ее другой рукой, поставил ногу на первую перекладину, и минуту спустя, несмотря на непрерывные усилия лейтенанта удержать натянутый трап, оба уже покачивались над шлюпкой.
Жак взбирался не спеша, пытаясь унять охватившее его возбуждение, Мари же при малейшем его движении чувствовала на себе крепость его мускулов. Она старалась сделаться как можно невесомей и, дабы облегчить ему ношу, обхватила рукой за шею, но это соприкосновение обнаженной плоти лишь еще больше взволновало обоих.
Когда они добрались до леера, капитан собственноручно взял у губернатора Мари и бережно поставил ее на палубу.
Вскоре к ним присоединился и Жак. Капитан отвесил ему низкий поклон, нарочито выказывая всяческие знаки почтения и будто изо всех сил стараясь завоевать расположение губернатора, потом представился:
— Капитан Морен, из Руана.
— Мадам де Сент-Андре, — проговорил в свою очередь Дюпарке, — супруга господина де Сент-Андре, назначенного Островной компанией генеральным откупщиком на Мартинике. Ей непременно хотелось посетить ваш корабль…
— Весьма польщен такой честью, господин губернатор…
Капитан явно чувствовал себя не в своей тарелке. Весь корабль был окутан чудовищным зловонием, и даже чайки, грациозно кружа подле судна, избегали пролетать над мачтами. Зато вокруг корпуса то тут, то там виднелись плавники акул, привлеченных запахом падали.
— У меня на борту находятся двое офицеров из форта, — сообщил капитан. — Я уже представил им все бумаги. И даже уплатил за две недели вперед якорный сбор, пошлину за вход в гавань и пороховой налог… Кроме того, как принято, по окончании торгов я вручу один процент от выручки лично вам, господин губернатор, и еще половину того — вашему вице-губернатору.
— Об этом мы поговорим потом! — сухо прервал его Дюпарке. — Прежде всего я просил бы вас уладить дела с лекарями, которых мы намерены послать на ваше судно, а также с судебным приставом и оценщиком… Сколько невольников у вас на борту?
— Пятьсот восемьдесят семь, сударь. Один из них помер меньше часа назад, и мы выбросили его в море.
Жак бросил беглый взгляд на акул, которые продолжали зловеще кружить вокруг в надежде на новую добычу.
— Ваш корабль в чудовищном состоянии, — сурово заметил Жак, — вам придется его промыть!
— Промыть?! — в ужасе воскликнул капитан. — Да вы понимаете, что это такое? За весь груз, что есть у меня на борту, мне нипочем не удастся выручить больше пятисот тысяч экю, это ведь вам не индиго! А теперь прикиньте-ка, господин губернатор, после того как я заплачу сто двадцать ливров лекарям, двадцать — судебному приставу, сорок — оценщику, много ли мне останется, чтобы еще платить из этого двести ливров за то, чтобы опорожнить судно, триста — за промывку и еще сто за уничтожение крыс! Эти негры с берегов Гвинеи и без того стоили мне недешево, да еще больше сотни я потерял в пути…
— Ничего не поделаешь, сударь, — продолжил свое губернатор, — вы проведете торги, а по их окончании затопите судно на трое приливных суток!
— Но я потеряю на этом половину своих снастей!
— Это не мое дело! Я не желаю эпидемий на этом острове… Если вас это не устраивает, что ж, отправляйтесь тогда на Ямайку, на Кубу или на Сен-Винсент! Говорят, англичане более сговорчивы…
И, не дожидаясь ответа, губернатор направился к баку, где столпились матросы. Они уже отдраили палубу, но вонь от этого отнюдь не улетучилась. Капитан пошел вслед за Жаком, а Мари держалась по правую руку от него.
Когда они добрались до левого борта и были уже вблизи пушечных люков, Жак заметил с десяток совершенно нагих негритянок.
— А эти почему здесь? — справился он.
— Они беременные, — пояснил капитан, будто речь идет о самых что ни на есть обыденных вещах, — ими во время плавания пользовалась вся команда, а поскольку обрюхатили их мои матросы, я не хотел смешивать их со всеми остальными невольницами. Ведь англичане платят за негритянок, которые собираются произвести на свет мулатов, куда больше, чем за всех остальных…
— Думаю, вы и здесь получите за них неплохую цену, — заверил его Жак, — и по той же самой причине! К сожалению, и наши колонисты не остаются равнодушны к чарам негритянок, так что для них это просто благо — купить рабыню в полной уверенности, что она произведет на свет ребенка смешанных кровей. Ведь тогда их нельзя будет обвинить в преступном нарушении закона!
Тут на палубе появились Байардель и Лефор. Они были в трюме, где осматривали все еще закованных в цепи невольников.
Лефор шагнул в сторону капитана Морена и проговорил:
— Думаю, вам бы лучше поторопиться сбыть с рук свой товар. Если, конечно, вы не хотите, чтобы тутошние акулы сплошь передохли от обжорства. Надо вытащить этих негров на свежий воздух, сударь, не то вы немного выручите за тех, кто еще останется в живых!
От одежды обоих офицеров исходило то же мерзкое зловоние, что окутывало все вокруг, но только еще более невыносимое.
— Сударь, — ответил ему Морен, — нынче же вечером их всех напоят настоем ойку, расчешут, отмоют, умастят благовониями, разотрут пальмовым маслом, которое хорошо для суставов и поможет им снова двигать руками и ногами. Им дадут легкого слабительного, и надеюсь, ваши лекари не пожалеют немного мази для их язв. А перед торгами все они получат по порции спиртного!
— Не знаю, — усомнился Байардель, — достаточно ли будет всех этих стараний, чтобы сделать привлекательными некоторых негритянок, которых я видел у вас в трюме!
Дюпарке подошел поближе к невольницам, которых капитан отрекомендовал как беременных от его матросов. Они неподвижно застыли, насмерть перепуганные, встревоженные неизвестной участью, которая ждала их впереди.
У всех была кожа цвета чугуна, толстые, вывернутые губы, приплюснутый нос и широкие скулы. Все они были как две капли воды схожи чертами лица и различались лишь ростом.