Мари Антильская. Книга первая
Шрифт:
Дюпарке отпил глоток пунша и молча опустил голову. Все, что поведал ему только что глава иезуитского ордена, он и сам давно уже знал, однако отдавал себе отчет, что бессилен помешать греховному сожительству между черными и белыми.
— Что ж, святой отец, — тем не менее проговорил он, — вашему ордену и карты в руки, вам и заклеймить преступные связи между белыми и черными. Наказывайте виновных по всей строгости, вплоть, если будет необходимо, до отлучения от церкви! А уж если не будет иного выхода, сжигайте на костре тех белых колонистов и их жен, которые не смогут справиться с искушением… Что поделаешь, придется осуждать их без всякого снисхождения! Ведь на карту поставлена судьба всей колонии!
— Боюсь, сын мой, что весьма скоро нам именно так и придется поступать. Но прежде чем мы придем к таким суровым мерам, не лучше ли подумать о том, чтобы преградить приток негров на наш остров? Чем меньше их здесь будет, тем меньше искушения и греха!
— К сожалению, святой отец, — возразил Дюпарке, — негры так же необходимы для процветания нашего острова, как мука, чтобы печь хлеб!
Глава иезуитов с безнадежным видом покачал головою.
— И это еще не все, сын мой, у меня есть и другие причины для беспокойства… До нынешнего времени к нам из Франции присылали высокопоставленных должностных лиц, которые, если и не были безукоризненны во всех отношениях, все же были людьми благопристойными. Благородными душою или благородными по рождению — в любом случае они одинаково уважали традиции. И вот теперь к нам являются люди, о которых не знаешь, что и думать… Надеюсь, хоть вы просветите меня на этот счет… Я имею в виду эту чету — Лешено де Сент-Андре.
При упоминании этого имени Жак не смог сдержать дрожи.
— Я уже пояснил вам, с помощью какого черного колдовства мой негр Мелоди предупредил меня о прибытии этих персон… Я не придал этому слишком уж большого значения, ибо был куда более обеспокоен присутствием пособника сатаны под моей собственной крышей… Но вот уже два дня, как в этих краях, от Кас-Пилота до Карбе, ходят странные слухи. И у меня есть все основания полагать, что эти слухи уже распространились до Робера и даже дошли до Макубы. Вы не хуже меня знаете, как быстро здесь всякая новость — неизвестно, каким манером — распространяется от одного берега острова до другого… Короче говоря, если верить слухам, то этот генеральный откупщик Сент-Андре — человек, который уже давно достиг весьма почтенного возраста…
— И даже много раньше, чем вам это могло показаться…
— Вижу, вы с ним знакомы… Так что надеюсь услышать, что вы об этом думаете. Говорят, будто этот господин де Сент-Андре привез с собой юную даму, о которой никому ничего не известно. Он выдает ее за свою супругу. Некоторые утверждают, будто это его дочь, другие уверяют, что это какая-то потаскушка из низов, привлеченная его знатностью и готовая пожертвовать своей молодостью единственно ради богатства и суетного блеска титулов…
— Единственно ради богатства и суетного блеска титулов? — переспросил Жак. — Не понимаю, что вы имеете в виду…
— Сын мой, — настаивал на своем священник, — сделайте же над собой усилие и постарайтесь понять, что я имею в виду. Дело в том, что этот господин де Сент-Андре — человек весьма преклонного возраста, а персона, которая его сопровождает, — юное создание, и к тому же, если верить слухам, редкостной красоты. Настолько хороша собой, что вокруг нее уже кружится целый рой распутников… Сами знаете, вода и пламень — не слишком-то подходящие супруги… Нет никаких сомнений, что, только прельстившись богатством и титулами господина де Сент-Андре, эта девица решилась пожертвовать своими прелестями и молодостью. Короче говоря, до меня дошли слухи, что если господин генеральный откупщик и вправду прибыл сюда с молодой женой, то речь здесь может идти только о фиктивном браке. И могу вас заверить, люди, которые доложили мне об этом, похоже, располагали сведениями весьма достоверного толка! Если это его дочь, тогда никак невозможно объяснить весьма вольные выходки, которые он допускал в отношении своего собственного чада, плоть от плоти своей и кровь от крови, и это вызвало бы скандал, которому, уж можете мне поверить, я бы тут же положил конец! Короче говоря, если эта женщина — просто-напросто его любовница, то вы, господин губернатор, должны немедленно пресечь это, чтобы было неповадно другим. Вот что я хотел довести до вашего сведения и вот почему я особенно рад видеть вас здесь у себя. Уверен, вы сможете быстро положить конец столь непотребному положению вещей!
— Но, увы, святой отец, — возразил Жак, — я совершенно безоружен перед господином де Сент-Андре. Конечно, я здесь, на Мартинике, губернатор, но он — генеральный откупщик. И наделен такой же властью, как и я, хоть он не может посягнуть на мои прерогативы, а я — вмешиваться в его дела…
— Сын мой, — как-то торжественно заявил отец Бонен, — я намерен без всякого промедления доложить о сложившемся положении вещей во Францию. Вы уже доказали здесь, на что способны. И я приложу все усилия, чтобы ваша власть на острове была выше власти этого господина де Сент-Андре, даже если мне придется для этого обратиться лично к главе всего Ордена иезуитов. Но уверен, кардинал Ришелье непременно поймет мои доводы. Править островом должны вы — и только вы один…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Сомнения губернатора
Дорога из Форт-Руаяля к Сен-Пьеру шла вдоль берега моря. Это была скорее узкая тропинка, с крутыми подъемами и головокружительными спусками, которые то и дело сменяли друг друга.
С того самого момента, как Дюпарке распрощался с отцом Боненом, он непрерывно размышлял над словами иезуита.
Как могло случиться, что за такой короткий срок вокруг четы Сент-Андре уже успело вырасти столько слухов? Жаку не захотелось разубеждать святого отца, хотя уж он-то прекрасно знал истинное положение вещей: ведь когда он покидал Францию, Мари должна была вот-вот стать женой генерального откупщика! Так что для него не было никаких сомнений, что они состоят в законном браке. И все-таки иезуиту удалось посеять смуту в его душе. Преклонный возраст Сен-Андре очевиден. В состоянии ли он физически исполнять свои супружеские обязанности?
Эта мысль и не давала покоя губернатору, заставляя совершенно иначе думать и о Мари.
Слов нет, Мари поселилась у своего супруга за добрых два месяца до свадьбы. Но не служил ли преклонный возраст супруга надежной гарантией добродетельности девушки?
Ведь, если поразмыслить, ее желание возвыситься, приобрести положение в обществе, выйдя замуж за человека знатного и к тому же облеченного важной должностью, было по-человечески вполне объяснимо. И следует признать, это ей вполне удалось, ведь сам он, Дюпарке, некогда сказавши ей, что брак между ними невозможен по причине ее низкого происхождения, — не изменил ли и он вдруг своим дворянским предрассудкам, узнав, что Лешено де Сент-Андре спокойно пренебрег всеми этими условностями!
Дай Бог, если с самого утра он обменялся со своим попутчиком хотя бы парой слов. Лесперанс с почтением наблюдал за ним, не решаясь прервать его раздумий. Однако когда впереди показался небольшой поселок Кабре, Жак вдруг заметил:
— Думаю, не стоит нам продолжать путь верхом ночью, мы только зря потеряем время. Лучше передохнуть в Кабре. Попросим приюта у почтенного господина де Пленвиля, а завтра утром пораньше снова двинемся в путь.
Лесперанс согласно кивнул головой, и оба всадника свернули с тропы, поскакав напрямик в сторону поместья колониста.
Жак ехал впереди. И первым заметил четыре королевские пальмы, обозначавшие въезд в поместье. Где-то залаяла собака. Вслед за нею пропел петух, потом откуда-то Издалека ему ответил другой, ибо петухи в этих краях пели всю ночь напролет.
Вскоре послышался чей-то суровый голос:
— Эй! Кто там?
— Губернатор!
Жак был не в силах разглядеть в темноте фигуру окликнувшего их человека, однако тот снова подал голос:
— В такой час губернатор уже спит, так что идите-ка лучше подобру-поздорову своей дорогой…