Мари Антильская. Книга первая
Шрифт:
— Хорошо, я поговорю с губернатором. Тем временем вы сможете немного отдохнуть. Ну а если он откажется принять меня, я взломаю дверь и ворвусь к нему силой! Запаситесь терпением, душечка!
Не проронив в ответ ни слова, она направилась к кровати и, бросившись на нее, разразилась безутешными слезами.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Таверна «Большая Монашка Подковывает Гуся»
— Еще бы! — вскричал Ив Лефор. — Кому как не мне иметь на сей счет свое собственное суждение! И если я говорю так, то единственно потому, что привык иметь дело с людьми умными и здравомыслящими. Уж не думаете ли вы, будто, живя в самой крепости, я не слышу,
Он поднес ко рту кружку и залпом допил ром. Потом вытер широким обшлагом усы и заказал еще выпить.
Вокруг него сидели с дюжину людей, то были в основном заезжие колонисты из Прешера, Морн-Фюме или Кабре. Но попадались среди них и обитатели Сен-Пьера, такие, как Босолей, Сигали, Виньон, капитан Байардель и командующий местным ополчением почтенный господин Лагаренн.
Таверна, носившая несколько претенциозное название «Большая Монашка Подковывает Гуся», располагалась неподалеку от пристани, между рекой Рокселаной и речкой Святых Отцов. Это была хижина, крытая пальмовыми листьями, с шаткими столами и стульями, где обычно собирались матросы, стрелки, что спрыгивали со стен крепости после того, как звучал сигнал к тушению огня, колонисты да пара-тройка бродяг, что день-деньской волочили свои шпаги по пыльной набережной в надежде подцепить какой-никакой корабль, лишь бы там согласились взять их на борт и помчать навстречу заманчивым приключениям, где кровь и золото, как предсказывало им воображение, должны были играть самую наипервейшую роль.
Капитан Байардель был мужчина внушительного роста и наделенный к тому же недюжинной силой. Говорили, будто однажды ему без всякой посторонней помощи удалось снять с лафета пушку. Все в нем, от головы до зада, имело какую-то округлую, шаровидную форму, и когда он сидел, такой большой, то казалось, вот-вот возьмет и положит на стол свое дородное брюхо.
Лефор всячески гарцевал перед капитаном, в котором угадывал достойного соперника. Но соперничать с ним он мог разве что в физической силе, ибо бывалый вояка и близко не мог тягаться с краснобайством пирата, чьи вольные словоизлияния еще удесятерялись с количеством поглощенного рома. Однако, несмотря на непрестанные стычки и распри, в глубине души эти двое искренне уважали и восхищались друг другом.
Когда Лефор произносил свои многословные речи, Байардель начинал опасаться, как бы этот трепач не затмил его собственных достоинств, а потому, единственный из всех слушателей, неизменно хранил вид высокомерный и чуть насмешливый, будто сомневаясь во всем, что бы ни исходило из уст Лефора.
Что же до последнего, то он, увлеченный потоком собственных слов, опьяненный своим собственным красноречием, уже не помнил, где он и зачем сюда пришел.
Вот уже почти два месяца, как он обхаживал одну молодую вдовушку, некую даму по имени Жозефина Бабен, которая чахла от одиночества в своей хижине, построенной на берегу речки Святых Отцов.
Жозефина, впрочем, не долго сопротивлялась напору этого бойкого здоровяка, который умел покорять женские сердца, охотно и цветисто рассказывая о своих любовных похождениях, а когда наконец доходило до дела — умел доказать, что хвастался отнюдь не впустую. Короче, ему удалось разжечь в сердце вдовы такую неистовую страсть, которая легко могла превратиться в настоящее тиранство — не случись на пути, который всякий раз проделывал Лефор из Сен-Пьера во вдовью хижину, таверны под названием «Большая Монашка Подковывает Гуся».
Ив охотно делал там
Губернатор в сопровождении интенданта Лесперанса отбыл в Форт-Руаяль. Так что Ив был полностью предоставлен самому себе. Уходил из крепости, когда ему хотелось, и проводил время в многословных разглагольствованиях в так полюбившейся ему таверне…
— Еще бы! — повторил он. — Уж мне ли этого не знать! Ее зовут Мари, а старик, Который приплыл вместе с нею, — тот, что назначен генеральным откупщиком, — на самом деле вовсе никакой ей не муж… Это ее…
Он прижмурил один глаз, а другим стрельнул в сторону капитана Байарделя, который — хоть и изображая полное безразличие — горел нетерпением узнать истину ничуть не меньше всех остальных. Наконец Лефор счел, что все уже достаточно потомились и прониклись сознанием его осведомленности в вещах важных и значительных, неожиданно бросил:
— Папаша! Да-да, — тут же пояснил он, — самый что ни на есть настоящий папаша!
— Еще чего! — фыркнул Байардель. — Тоже скажете, папаша! И чего только не придумают! Чтобы отец делал дочке такие нежные глазки, так ласково брал ее за ручку и к тому же этак томно называл «мадам»? Да быть того не может!.. Интересно, много вы видели отцов с подобными повадками? Покажите мне дурака, который поверит в эти сказки!
Ив Лефор гордо выпятил грудь и надулся, как индюк.
— Во-первых, капитан, — безапелляционно изрек он, — смените тон, не то вы и глотка сделать не успеете, как я распорю вам глотку до самого живота, и это так же верно, как и то, что меня зовут Ив Могила! А во-вторых, сударь, вы и сами вскорости убедитесь, что эта дамочка, как я имел честь только что вам поведать, не кто иная, как родная дочка господина де Сент-Андре, генерального откупщика, к которому вы должны относиться со всем уважением и почтением…
Он на мгновенье прервал свою речь, с презрительной усмешкой посмотрел в сторону капитана, потом продолжил:
— И вообще, капитан Байардель, как это вам пришло в голову сомневаться в моих словах? Уж не хватило ли у вас наглости подозревать, будто Ив Лефор лгун? Найдите мне хоть одного человека, который бы хоть раз в жизни уличил Лефора во лжи! Хотелось бы мне на него поглядеть и послушать, что он скажет… Вы еще узнаете, господа хорошие, что никому ни разу не удавалось оскорбить меня безнаказанно, и стоит кому-то задрать передо мной нос, он тут же получает под ребра три дюйма вот этой самой шпаги, которая всегда неразлучно при мне! А теперь, господа, я поясню вам, почему уверен, что эта молодая дама и в самом деле родная дочка господина де Сент-Андре…
Все взгляды снова устремились на него.
— Да потому, — каким-то торжественным тоном изрек Ив, — что они никогда не ходят друг к дружке в спальню!
Повисло тяжелое молчание. Все с прежним напряжением не спускали с него глаз, из чего Ив сделал для себя вывод, что не нашел достаточно веского довода и слушатели с нетерпением ждут других, более убедительных.
— Ни-ког-да! — настойчиво повторил он. — Он никогда не ходит к ней в спальню. Я ведь уже говорил вам — у меня, слава Богу, есть глаза, которые все видят, и уши, которые все слышат. Вот я и воспользовался ночным обходом часовых, чтобы поглядеть, что за апартаменты дали генеральному откупщику с дочкой. Заметьте, господа, я еще раз повторяю: с дочкой! Так вот, могу заверить вас, что ни тот, ни другая до самой зари не сомкнули глаз! А теперь скажите мне, будь они мужем и женой, разве стали бы они вот так сидеть ночью, без сна, каждый в своем углу, разве не пришла бы им охота поиграться в зверя с двумя спинами?