Мари Антильская. Книга первая

Гайяр Робер

— Но не сможете же вы манкировать долгом гостеприимства и не принять их у себя!

— А кто мне может помешать?.. Если срочные дела неотложной важности заставят меня покинуть форт… Лапьерьер займется тем, чтобы временно разместить их. Пока они будут располагаться в своих апартаментах, я останусь у себя в кабинете. Займусь подготовкой к поездке в Форт-Руаяль, где, должно быть, уже вовсю идут строительные работы, а мое личное присутствие, бесспорно, ускорит дело. Вы же, пока меня нет, найдете возможность, чтобы поселить господина де Сент-Андре

где-нибудь в окрестностях. Надо сделать так, чтобы он как можно скорее покинул форт. Я не желаю видеть их здесь, Я губернатор, в моих руках власть, и я намерен воспользоваться ею!

— Думаю, это самое лучшее решение. Я пойду и встречу их, когда они сойдут на берег. Передам ваши извинения. Вы же тем временем сможете без спешки уладить все текущие дела здесь, чтобы тут же отправиться в Форт-Руаяль. Вы можете оставаться там дней семь-восемь, а за это время я что-нибудь придумаю, чтобы поселить господина и госпожу де Сент-Андре где-нибудь в другом месте, подальше от крепости. Можете полностью положиться на меня, кузен.

— Благодарю вас, — растроганно проговорил губернатор. — Я предоставляю вам полную свободу действий. Надо ли говорить, что все это должно остаться между нами. Мне не хотелось бы, чтобы эта дама хоть что-нибудь заподозрила…

ГЛАВА ПЯТАЯ

Апартаменты в крепости

Не успел Лефор доложить ему, что «Вера» бросила якорь, как Дюпарке тотчас же покинул свой кабинет и вскарабкался на земляной вал. Оттуда, вооружившись небольшой подзорной трубою, он мог без труда наблюдать за всем, что происходит на борту фрегата.

Он видел, как высыпавшие на палубу матросы вытаскивают шлюпки и спускают их на воду. Потом заметил молодую даму, которую капитан, сперва почтительно раскланявшись, взял под руку и повел к лееру.

Но он не мог не вздрогнуть, когда увидел, как Мари перешагнула через леер и, подоткнув юбку, ступила на веревочный трап.

С помощью подзорной трубы он видел все куда лучше, чем кто бы то ни было из собравшихся у причала. Он смотрел, как ветер раздувает ее юбки, как взмывает вверх кружевное облако, обнажая ее ноги. И вдруг его охватила дикая злость, необъяснимый приступ гнева, замешанного на ревности и жажде мести. Однако он почувствовал, как сильно забилось его сердце, когда она прыгнула наконец в шлюпку.

Ярость его не знала границ, когда шлюпка достигла берега и он увидал, как лейтенант де Валенкур решительно подхватил Мари на руки и вынес ее на берег.

Теперь расстояние, отделявшее его от Мари, значительно сократилось. Глаза его сразу узнали восхитительную грудь юной дамы, карие, цвета лесных орешков, глаза, обнаженные широкой улыбкой белоснежные зубы. Его пронзила острая боль. Ему показалось, что сердце вот-вот перестанет биться в груди.

Выходит, она все-таки вышла замуж за Сент-Андре! Этот брак состоялся! И теперь Мари потеряна для него навсегда!

И тут, словно в каком-то мгновенном озарении, он понял, как был самонадеян, заявляя, что ни за что

на свете не желает снова видеть эту даму! Сможет ли он устоять перед соблазном? Хватит ли у него сил побороть свое желание, чувствуя, что она где-то совсем рядом, ходит по форту, а ему достаточно лишь отворить дверь, чтобы увидеть ее, говорить с нею? И не ее ли красота была причиной его непреклонных решений?

Он с силой сжал кулаки и нечеловеческим усилием воли заставил себя опустить подзорную трубу и вернуться в кабинет.

Как раз в тот самый момент Сент-Обен обратился к Мари.

Пока генеральный откупщик карабкался вместе со своей супругой по неровной каменистой тропе, ведущей к форту, Мари с трудом сдерживала горькие слезы. Она никак не могла объяснить столь странное поведение губернатора. С чего такая неучтивость, если не сказать, просто вызывающая невежливость?

Она вспомнила слова отца Дютертра, что Жак живет, как нелюдимый медведь, почти не говорит и ни с кем не видится. Могло ли случиться, что он и не подозревает о ее приезде? А вдруг до него не дошла весть о ее замужестве? В противном случае, разве не должен он был встретить их на пристани — если не ради супруга, то хотя бы ради нее?

Они вошли в ворота форта. На главном внутреннем дворе крепости трудились солдаты. Одни вбивали в землю какие-то толстые сваи, другие чинили пушечные лафеты, третьи неловко, явно без сноровки, пытались выполнять работу каменщиков.

Сент-Обен, несколько обогнавший остальных, остановился и стал ждать. Едва Мари и господин де Сент-Андре наконец поравнялись с ним, он тотчас же проговорил:

— Сейчас я провожу вас в отведенные вам апартаменты. Если желаете, можете немного отдохнуть с дороги. Потом, если вам угодно, я покажу форт. Но прежде всего я намерен распорядиться, чтобы вам подали обед.

— Разумеется! — ледяным тоном одобрил его намерение генеральный откупщик. — Прошу вас распорядиться принести завтрак прямо в наши апартаменты, и поскорей!

Они вошли под темные своды крепости. Хотя Мари уже задыхалась, она ни за что на свете не призналась бы в своей усталости. Да и сам Сент-Андре тоже с большим трудом поспевал за капитаном, который, позвякивая шпорами по каменному полу, будто нарочно ни на мгновенье не замедлял шага.

Поднявшись по длинной, крутой лестнице, они оказались на просторной площадке, куда выходило несколько дверей. Капитан тут же отворил одну из них.

— Вот ваша комната, сударь, — проговорил он. — В ней поставили письменный стол, чтобы господин генеральный откупщик мог работать. Спальня мадам де Сент-Андре рядом. Позвольте проводить вас, мадам.

Он направился к другой двери и, открыв ее, вернулся.

— Я прикажу, чтобы вам немедленно принесли багаж, — пообещал он. — И приставлю к вам вестового, который будет в полном вашем распоряжении, днем и ночью охраняя двери апартаментов.

— Но здесь всего одна кровать! А как же моя горничная?! — разочарованно воскликнула Мари.