Мари Антильская. Книга первая
Шрифт:
Забыв про лодку, он резко повернулся в ту сторону, откуда раздался этот женский голос, в котором он узнал голос Мари. Он напряг лицо, стараясь получше скрыть охватившее его волнение, однако при виде мадам де Сент-Андре совсем близко от себя, в длинном белом платье с декольте, открывавшим ее восхитительные плечи, ему пришлось крепко сжать кулаки, дабы из последних сил сохранить остатки самообладания.
Мари сделала шаг в его сторону.
— Господин губернатор, — любезным, приветливым голоском обратилась она к нему, — неужто вы меня не узнаете? Я мадам де Сент-Андре… Мне не хотелось верить, будто вы меня избегаете…
— Позвольте засвидетельствовать вам, мадам, мое самое глубочайшее почтение, — холодно проговорил Жак. — Соблаговолите принять извинения, что не смог сделать этого раньше. Мне пришлось отправиться в Форт-Руаяль, куда меня звали дела весьма неотложного свойства. Я только что вернулся и, даже не успев позавтракать, вынужден был заняться этим невольничьим судном… Тем не менее всего пару минут назад я уже спрашивал у капитана Сент-Обена, у себя ли вы и… когда я смог бы с вами встретиться…
Она одарила его улыбкой, по которой Дюпарке сразу понял, что если она и вела себя несносно в его отсутствие, то теперь не таит на него никакого зла.
— Вы отправляетесь на борт этого корабля? — поинтересовалась она.
— Я должен провести осмотр судна. Редко бывает, чтобы после прибытия корабля этакого сорта в колонии не вспыхивала какая-нибудь эпидемия. И мой долг принять все необходимые меры предосторожности. Ни один негр не может покинуть борта без моего приказа…
— Возьмите меня с собой, — попросила она. — Мне так хочется посмотреть, как выглядит такое судно!
— Нет, мадам, это невозможно! Я ведь уже говорил рам про эпидемии… но помимо болезней, которыми вы рискуете там заразиться, вас ждет зрелище, мало подходящее, смею вас заверить, для глаз молодой дамы!
У него было такое впечатление, что беседа их уже вызывает любопытство собравшихся вокруг людей и отрывочные фразы, что дойдут до их ушей, уже завтра будут передаваться из уст в уста, обрастая все новыми и новыми вздорными подробностями.
— Но поверьте, — настаивала она, — решивши отправиться сюда, на этот остров, я знала, что меня ждут жестокие испытания. Я заранее закалилась сердцем и более уже не боюсь ничего!
— Вам так хочется посетить это судно? — переспросил он. — Что ж, ладно, тем хуже для вас! Надеюсь, это навсегда отобьет у вас охоту к прогулкам подобного сорта!
И он подал знак офицеру, который, сидя в лодке, дожидался его команды.
Пока лодка приближалась к невольничьему судну, Жак не спускал глаз с горизонта. Он не думал ни о видневшемся вдали бриге, ни о том, что произойдет дальше между ними. Его изумляло, что теперь, после стольких дней перекинувшись наконец с Мари парой слов, он не испытывает ни малейшего волнения. И уже готов был расценить это как почетную победу над своими чувствами. Слов нет, она по-прежнему восхитительно хороша, даже еще больше расцвела с тех пор, как он встретил ее в салоне мадам Бриго, хотя там вечерний туалет и драгоценности значительно подчеркивали ее природную красоту. И все-таки у него было такое ощущение, будто эта красота уже не имела более над ним прежней магической власти. Почему он так боялся этой встречи? Какое самообольщение! Конечно, на Мари весьма приятно посмотреть — но не более того! Нет, положительно, он больше не влюблен… Страсти помимо его воли улеглись… И он даже сам не подозревал, что в душе его наконец-то воцарился покой.
Ему подумалось, что такова судьба всех увлечений молодости: они не выносят ни долгих разлук, ни расстояний…
Мари же, сидя на жесткой скамейке, украдкой изучала взглядом губернатора. Ей подумалось, что лицо его обрело какое-то новое, не свойственное ему прежде, жесткое, суровое выражение, в глазах сквозила неукротимая воля, уверенность в себе и горделивое упрямство. Подумать только, всего какой-нибудь час назад она еще ненавидела его всем сердцем, не могла простить, что он не вышел ей навстречу! А теперь, когда он рядом, все забыто, будто ничего и не было.
Когда шлюпка уже приближалась к «Люсансе», сильный порыв ветра донес до сидевших в ней омерзительный запах нечистот. Гребец на мгновенье оставил весла и, глянув на бриг, не сдержал проклятья. Дюпарке с офицером брезгливо поморщились, а Мари поспешно приложила к носу надушенный кружевной платочек.
— Представляю, что за мерзость ждет нас на борту этого судна! — в сердцах заметил губернатор. — Надеюсь, ни Байардель, ни Лефор еще не подписали капитану разрешения на разгрузку.
С «Люсансе» уже заметили приближавшуюся шлюпку и тут же спустили с борта веревочный трап. Жак тем временем обратился к юной даме со словами:
— Вы не сможете подняться без посторонней помощи. Мне следовало бы подумать об этом прежде и не разрешать вам сопровождать нас…
— Но мне уже приходилось спускаться с борта корабля, и тем же самым манером! — тут же живо возразила она.
— Но подниматься куда труднее.
— Это мы еще увидим! Уж не думаете ли вы, будто теперь, добравшись до самого борта, я соглашусь дожидаться вас, сидя здесь, в шлюпке! Я должна, я хочу увидеть, что происходит на борту невольничьего судна!
— Вы еще об этом пожалеете! — только и заметил в ответ Жак.
Гребец затормозил ход шлюпки и слегка развернул ее, стараясь, чтобы она не ударилась слишком сильно о борт «Люсансе». Подняв голову, Жак заметил, что капитан уже перегнулся через леер и, едва узнав его, сразу крикнул:
— Добро пожаловать на борт, господин губернатор!
— Добрый день, сударь, — ответил ему Дюпарке.
Офицер тем временем поймал веревочный трап, повис на нем всей тяжестью, пытаясь крепче натянуть его, и обратился к Мари:
— Желаете попробовать подняться, мадам?
Но тут в разговор вмешался Дюпарке.
— Позвольте! — прервал его он. — А вы, лейтенант, лучше держите-ка покрепче трап!
Потом, обернувшись к Мари, добавил:
— Я отнесу вас на руках. Садитесь мне на руку, да опускайтесь же и не вздумайте вырываться…
Она повиновалась, не оказав ни малейшего сопротивления. Лицо ее оказалось так близко, что волосы касались его лба. Помимо своей воли он на мгновенье замешкался, не в силах оторвать взгляда от этих излучавших нежность светло-карих, ореховых глаз. От ощущения теплоты ее тела, изгиба бедер, восхитительно упругой плоти голова вдруг пошла кругом.