Мари Антильская. Книга вторая
Шрифт:
— Ах да, конечно, — тут же с готовностью подхватил временный губернатор, не решаясь более высказывать никаких суждений, дабы не совершить новой оплошности. — Что и говорить, Ришелье это Ришелье…
— Но вернемся к нашему разговору о пиратах и корсарах. Господин де Пуэнси затеял сейчас весьма опасную игру, что еще раз доказывает, что это изменник и человек без чести и совести. Похоже, он имеет склонность вербовать для Сен-Кристофа не колонистов, а морских разбойников. Он окружил себя всяким сбродом, подонками, которым мы и руки бы не подали, ворами, убийцами, мелкими жуликами… Он снабжает их кораблями и выдает им патенты на плавание, чтобы те могли нападать на испанские суда, а делает вид, будто ведет настоящие боевые действия против Испании на стороне Франции! На самом же деле все это только для собственной выгоды. Мне говорили, что в Бас-Тере сейчас с десяток таких вот устрашающих экипажей, состоящих из негодяев самого дурного сорта. Их называют флибустьерами, ведь голландцы, которые занимались тем же презренным ремеслом, нападая в море на суда, чтобы обчистить их до нитки, звались флибутерами… В сущности, они не признают никаких флагов. И если им попадается на пути фрегат, который, на их взгляд, достаточно богато изукрашен, они тут же пускаются за ним в погоню, пока не возьмут на абордаж. Надо ли говорить, что если экипаж сделает попытку сопротивляться, то он будет безжалостно уничтожен вплоть до единого человека. После чего они перегружают с борта на борт награбленное. Эти пираты делят добычу по законам охоты, причем все это оговорено заранее, с одобрения этого бунтовщика, бывшего генерал-губернатора! И уж можно не сомневаться, что и он тоже получает свою долю! Мало того, капитаны этих корсарских судов, называющие себя флибустьерами, дабы подогреть своих людей на зверские убийства, в девяти случаях из десяти открыто разрешают им присваивать себе так называемую «долю дьявола», иными словами, без всякого стеснения подвигают их на расправы с целью грабежа…
— Уверен, что господин де Туаси не замедлит положить конец этим безобразиям!
Капитан Люже неуверенно пожал плечами и пояснил:
— Дело в том, что там, в Бас-Тере, есть один негодяй по имени Граммон, кавалер де Граммон, который ничего не боится и ни перед чем не остановится! Этот человек, в которого явно вселился дьявол, вознамерился не более не менее как атаковать города на побережье Новой Гренады! Если бы ему и вправду удалась эта авантюра, что никак нельзя совсем уж исключать, учитывая, какими головорезами он себя окружил, то у нас здесь появились бы все основания опасаться за свои жизни, ведь мы куда хуже вооружены, чем испанцы в Картахене-де-лас-Индиас, Каракасе или Маракайбо.
Лапьерьер беззаботно рассмеялся.
— Я вполне доверяю своим пушкам, что стоят в форте Сен-Пьер, — заверил его. — Первый же сомнительный корабль, который осмелится приблизиться к нашему острову, будет тут же отправлен на дно морское! Если им и удастся высадиться на берег, то только в том случае, если они застигнут нас врасплох…
Капитан Люже посмотрел временному губернатору прямо в глаза.
— Врасплох… — задумчиво повторил он. — Но вы даже не представляете себе, что это за люди! Дерзость их не знает предела! У меня даже такое впечатление, будто они нарочно лезут на рожон! Они плавают под своим флагом, и что это за флаг! На нем изображен белый череп на черном фоне, мало того, этот кавалер де Граммон, о котором я только что упоминал, вдобавок ко всему бесстыдно выставил на мачте, на всеобщее обозрение, свой старинный фамильный герб!
Он принялся посасывать лежавший подле него плод манго, потом прервал это занятие, чтобы добавить:
— Должен признаться вам под большим секретом, что мы теряем очень много колонистов. Они считают, что Островная компания буквально пускает их по миру и у них уже нет никакой надежды сделать себе на Гваделупе хоть какое-то состояние. Так что они предпочитают ремесло пирата, а потому дружно бегут в Бас-Тер!
— Что касается меня, то я безжалостно осуждал бы на смертную казнь всякого, застигнутого в море без всяких веских на то оснований! И смею вас заверить, что у нас на Мартинике я никогда не допустил бы подобного массового бегства!
Рот капитана Люже искривила какая-то странная недоверчивая улыбка.
— Да ну! — произнес он. — Похоже, вот тут-то вы, господин губернатор, несколько заблуждаетесь!
— Заблуждаюсь?! Что вы хотите этим сказать?
Моряк немного помолчал, потом ответил с оттенком иронии, которой не смог утаить:
— «Сардуана» — это ведь судно, приписанное к Мартинике, не так ли?
— Разумеется, — с явной тревогой подтвердил Лапьерьер. — Она принадлежит почтенному господину де Лафонтену, одному из самых богатых колонистов нашего острова.
— Так вот, господин губернатор, эту самую «Сардуану» мы встретили в открытом море. Она делала галс… И уж можете мне поверить, что курс она держала отнюдь не на Гваделупу. Такого бывалого моряка, как я, не проведешь, сударь… Если хотите знать мое мнение, то направлялась она прямехонько на Сен-Кристоф!
— Но этого не может быть! — вскричал Лапьерьер. — Господин Лафонтен никогда не позволил бы себе заняться пиратским ремеслом…
Он даже заулыбался, представив себе этого почтенного колониста плавающим под черным флагом с изображением черепа.
— И в доказательство того, что вы обознались, капитан, могу сказать вам, что в последнее время я постоянно поддерживал связь с уважаемым господином Лафонтеном. Дело в том, что он намерен купить себе новых рабов и попросил меня известить об этом в Сен-Пьере… Согласитесь, что человек, который собирается покинуть остров, не обзаводится здесь новыми рабами… Думаю, вы просто спутали «Сардуану» с каким-то другим судном…
— Такой ладный фрегат, видно, что за ним хорошо следят, вся подводная часть просмолена как положено… Да нет, сударь, я никак не мог ошибиться, это была «Сардуана»…
Лапьерьер с минуту подумал.
— Для полной уверенности, адъютант, — проговорил он, обернувшись к Мерри Рулу, который в продолжение всего обеда так ни разу и не раскрыл рта, — пошлите кого-нибудь в Диаман, пусть убедятся, что Лафонтен действительно у себя в поместье… Но если окажется, что этот колонист поддерживает тайные отношения с сен-кристофским мятежником, немедленно арестовать его вместе со всеми сообщниками!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
«Ала бомбайа бомбе»
Мари проснулась от первых же криков: «Ала бомбайа бомбе…» Она уже почти час лежала с открытыми глазами, когда в ночной тишине снова раздался этот вопль…
С колотящимся сердцем она вскочила с постели, торопливо накинула розовое дезабилье и бросилась к окну.
Теперь эта фраза, которую ранее чей-то визгливый голос выкрикнул как воинственный клич, превратилась в песнопение, мрачное, заунывное, скандируемое хором. Мари сразу же уловила неровный, прерывистый ритм, напоминающий бой барабана, и ею овладел страх, ибо в звуках этих, нарушавших в ночи уединенную тишину Замка На Горе, не было ничего успокаивающего.
Вглядевшись, она заметила, что изнутри барака пробивался какой-то тусклый свет, впрочем, это ведь оттуда доносился странный шум.
Она подумала: «Интересно, чем там занимается Жюли?» Ведь трудно себе представить, чтобы и служанку тоже не разбудили эти звуки. Мари стремительно выскочила из спальни, бросилась в сторону лестницы и позвала:
— Жюли! Жюли!
Судя по всему, Жюли была испугана не меньше своей госпожи и тоже была настороже, ибо почти тотчас же двери ее комнаты распахнулись и на пороге появилась фигура служанки.