Мари Антильская. Книга вторая
Шрифт:
— Вы слыхали, мадам? — тревожно спросила она.
— Странно было бы не проснуться от этакого шума! Ты не знаешь, что там происходит?
Жюли знала об этом не более своей госпожи.
— Тем хуже! — раздраженно проговорила Мари. — В таком случае, ступай спать! Не оставаться же тебе здесь!
— Ах, мадам! — воскликнула Жюли, с трудом обретая дар речи. — Разве вы не знаете, что взбунтовались негры плантатора Аркиана?
— Умоляю, не говори глупостей, Жюли, право же, ты выбрала неподходящий момент.
— Да это вовсе не глупости, мадам. Они перерезали глотку самому Аркиану, убили двоих его детей и жену, а сами успели скрыться… Вы ведь знаете, когда неграм вдруг приспичит удариться в бега, это у них как заразная болезнь или, к примеру, какое-то помешательство, которое передается от одних к другим…
— Да полно сочинять! Они прекрасно знают, что их все равно поймают и ждет жестокое наказание!
— Неужто мадам неизвестно, что этих дьяволов ничто не остановит? Ни хлыст, ни огонь!
— Замолчи! — приказала Мари. — Замолчи! Замолчи! Не то и я тоже потеряю рассудок, как и ты!
Теперь уже с десяток голосов скандировали хором:
Ала бомбайа бомбе Конга бафио те…Песня с истеричным ритурнелем, монотонно повторяющимся в ритме барабана.
Мари снова взглянула на Жюли. Лицо у той было перекошено от страха.
— Ступай спать, — повторила она. — Возвращайся к себе да запри хорошенько на ключ дверь. А я пойду взгляну, что там происходит!
Она снова, уже в который раз, вспомнила о Лефоре. Как не хватает ей мужских мускулов, чтобы спокойно жить в этих краях! И, подумав об уединенности Замка На Горе, призналась себе, что две одинокие женщины все равно ничего не смогут сделать против разбушевавшейся, вышедшей из повиновения толпы негров… И как оповестить солдат форта? Как обратиться за помощью и к кому?
Видя полное оцепенение Жюли, она схватила ее за плечо и подтолкнула к лестнице, снова повторив, чтобы та отправлялась к себе. Служанка, на сей раз само послушание, покорно подчинилась. Мари поправила на ней спустившееся легкое покрывало, закутала ее, будто имеет дело с перепуганным ребенком, и, направившись к своей двери, проговорила:
— Успокойся, не надо бояться… У меня есть пара пистолетов, думаю, этого хватит, чтобы нагнать на них страху…
Служанка, не произнеся ни слова, уткнулась лицом в покрывало и застыла, двигаясь не больше, чем если бы уже была мертвой.
Мари вернулась к себе и тут же бросилась к окну.
Барак теперь засветился ярче прежнего. Сквозь щели дощатых стен и крыши из пальмовых листьев пробивались отчетливо видимые во тьме пучки света. Мари с недоумением подумала про себя, как негры, которых приучили обходиться без света, смогли устроить себе подобное освещение. В голове пронеслась тысяча предположений: может, кто-то, желая ее гибели, нарочно подстрекал ее негров к бунту? Может, это месть Лапьерьера, обиженного, что она так и не пожелала ему отдаться?..
Потом сказала себе: «Надо во что бы то ни стало узнать, что там происходит…»
Пистолеты Жака висели на стене; она без труда нашла их на ощупь, лунный свет достаточно освещал комнату, чтобы различить очертания всех находившихся в ней предметов. Потом она вернулась к окну, чтобы при более ярком освещении проверить, заряжены ли они. Она вынула пыж и осторожно положила его на стоявший рядом стул. Порох, похоже, сухой. Сдула пыль с кремня. Своими миниатюрными ручками, как бы примеряясь, несколько раз сжала рукоятку, готовясь в нужный момент без промедления выстрелить. Потом туже затянула кушак своего дезабилье, чтобы ночной бриз, раздувая легкую ткань, не стеснял ее движений.
Мари вышла из спальни и бесшумно спустилась по лестнице. Она оказалась во дворе как раз в тот момент, когда пение превратилось в какие-то дикие, почти звериные вопли. Сердце ее тревожно забилось, она почти задыхалась.
Когда она, от волнения почти лишившись сознания, вплотную приблизилась к бараку и поняла, что теперь находится почти в центре каких-то драматических событий, к ней вдруг сразу вернулись силы, вся ее воля, вся решимость идти до конца.
Она не ошиблась. Барак и вправду был ярко освещен изнутри. Она приникла глазом к одной из щелей, и пред ней предстала часть разнузданной сцены, которая происходила в сарае, где спали негры.
Она почувствовала, как ее охватывает ужас, настоящий ужас, от которого она буквально застыла на месте, готовая вот-вот повернуться и убежать как можно дальше, однако острое любопытство все-таки заставило ее остаться.
В самой середине сарая какой-то негр, высокого роста и совершенно голый, с поразительной ловкостью бил всеми десятью длинными, с утолщенными суставами пальцами по стволу дерева. Судя по странному, монотонному ритму, это, должно быть, он и бил в барабан. Однако, приглядевшись получше, она поняла, что принятое ею поначалу за ствол дерева на самом деле выдолбленный изнутри пень, на который сверху натянута высушенная овечья кожа. Так вот он какой, этот барабан… Он звучал гулко и как-то заунывно-мрачно. И в том, как негр колотил пальцами по этой натянутой, вот-вот готовой лопнуть от напряжения коже, было что-то одновременно раздражающее и тревожное. Мари охватило ощущение, будто она оказалась во власти какого-то дьявольского наваждения. Уж не подействовали ли на нее колдовские чары? Ведь так много говорят о магических способностях негров!
Похоже, во власти тех же колдовских чар были и другие негры, она видела, как они исполняли какие-то странные танцы, о которых прежде не имела ни малейшего представления.
Они шли по кругу, в центре которого стоял тот огромный барабан: впереди негритянки, позади мужчины, размахивая палками, кокосовыми орехами, на которых были изображены обезьяньи морды, а некоторые даже, похоже, и настоящими мачете. Время от времени, совершенно неожиданно, они делали крутой поворот и, резко подогнув колени, падали, однако тут же поднимались на ноги и снова занимали свои места в веренице ритмично приплясывающих тел. Песнопения незаметно становились все тише и тише, теперь уже слышалось лишь какое-то едва слышное бормотание, чуть громче жужжания десятка москитов, однако стоило барабанщику завопить: «Ала бомбайа бомбе!» — как эту фразу тут же подхватил хор голосов, да так громко, с такой силой и страстью, что, судя по всему, это подействовало возбуждающе даже на самих негров, ибо большинство из них тут же повалились на землю, извиваясь, словно в конвульсиях; негритянки же при этом принялись срывать с себя жалкие лохмотья, которые кое-как прикрывали их тела, избивали себя кулаками, в кровь расцарапывали кожу, обращали налитые кровью глаза к небесам, будто моля их о чем-то, падали на колени, потом вскакивали и, подрагивая задом, принимались бежать, бесстыдно виляя бедрами.
Внезапно барабан замолк и наступило какое-то затишье. Негры, будто не в силах остановиться, продолжали покачиваться, женщины по-прежнему медленными круговыми движениями вскидывали вверх животы, подергивая плечами, вихляя бедрами и выгибая спины, однако пение, словно по какому-то колдовскому приказу, сразу замолкло, не слышно стало даже топота ног по земляному полу.
«Что же будет дальше?» — подумала про себя Мари.
Она уже не была напугана. Теперь ее охватило какое-то жгучее, всепоглощающее любопытство. Ей и в голову не могло прийти, чтобы рабы, которые были ее собственностью, могли соблюдать такие обряды, предаваться таким невообразимо причудливым, диким оргиям, ведь она всегда считала, что ее негры не такие, как другие, хотя бы из-за того доброжелательного обхождения, которым отличался Замок На Горе.