Мари Антильская. Книга вторая
Шрифт:
— Я смогу защитить вас, мадам…
— Да, но мне нужна защита немедленно, прямо сейчас! Мне нужны двое стражников, которые бы стояли у этих дверей, а вы, похоже, отнюдь не намерены их присылать… Почему? Неужели потому, что кто-то может сказать, будто они мои любовники? Не признались ли вы сами, что мне и так приписывают слишком много похождений? Как вы видите, я вовсе не боюсь называть вещи своими именами…
Мари увидела, как Мерри Рул задумчиво потер переносицу, пару раз тяжело вздохнул. Потом каким-то глухим голосом проговорил:
— Я имею некоторое влияние на господина де Лапьерьера, во всяком случае, пользуюсь его доверием. И клянусь вам, сделаю все возможное, чтобы добиться для вас этой охраны… А в награду могу ли я рассчитывать на вашу благосклонность? Оставите ли вы мне хоть небольшую надежду, которая бы осветила мою жизнь?
— Ах, сударь! — воскликнула Мари, как заправская комедиантка, изобразив на лице обещание. — Право, не вижу никаких причин лишать вас надежды! Ведь я сама живу только надеждой и слишком хорошо знаю ей цену… Конечно, сударь, храните надежду, непременно храните надежду!..
Она встала и с милой улыбкой протянула ему руку. Тот резко вскочил с кресла, бросился к ней, схватил за руку и приник к ней губами. Поцелуй получился долгим и томным, он умудрился вложить в него тысячи вопросов, клятв и заверений. Она не мешала ему, даже делая вид, будто затрепетала от удовольствия.
— Вы можете на меня рассчитывать, — заявил он, отпуская наконец ее руку. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам… Надеюсь, вы позволите мне посетить вас вновь?
— О, разумеется! — разрешила она. — Правда, сударь, мы так и не обсудили с вами одно дело, которое чрезвычайно меня тревожит… Я имею в виду пистолеты…
— Негры никогда не вернут их вам… Даже если у них нет намерения ими воспользоваться, скорее уж они выбросят их в реку…
— Ах! Что же со мной будет! — в отчаянии воскликнула Мари. — О Боже!
— Я скажу, что оружие уже нашлось. Вас не станут тревожить из-за этой неосторожности, положитесь на меня…
Пятясь задом, он уже было направился к двери. Но неожиданно передумал и, гордо расправив плечи, вытащил из-за пояса свои собственные пистолеты.
— Позвольте мне сделать вам этот подарок, — проговорил он. — В этом доме вы не можете оставаться безоружной. Прошу вас, примите мои пистолеты и храните их в память обо мне.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Поклонники Мари
Возвращаясь назад, Мерри Рул встретил по дороге Жюли. Она ехала медленным шагом, ничуть не понукая свою лошадь и нимало не спеша, даже, напротив, было такое впечатление, будто кто-то помимо ее воли, насильно тащил ее к Замку На Горе.
Лейтенант лишь слегка натянул поводья, чтобы небрежным жестом поприветствовать юную служанку. Может, прежде он рассчитывал, что должен вначале заслужить расположение горничной, чтобы потом вернее добиться своих целей с госпожой? Он успел мельком увидеть лицо Жюли. Без единой кровинки, осунувшееся от бессонницы, с темными кругами вокруг глаз, короче говоря, с явными следами ужасов минувшей ночи. Она показалась лейтенанту самой перепуганной женщиной на всем Карибском море.
Он с трудом сдержал смех, ибо, удаляясь от нее, подумал про себя, что Жюли не замедлит поделиться своими страхами с мадам де Сент-Андре. Ведь страх штука заразительная. Вполне вероятно, двух женщин охватит паника. Мари переменит свое решение, покинет замок и явится умолять их найти ей сносное жилище в Сен-Пьере или в его окрестностях. И тогда ей уже не будет спасенья! Она станет пропащей женщиной, зависящей от милостей всякого, кто пожелает.
Лапьерьер ждал с нетерпением. Он не нашел ничего предосудительного в том, что Мерри Рул вошел к нему даже не постучавшись, с той непринужденной вольностью в повадках, к которой он приучил его своим явным расположением, и даже, едва завидев лейтенанта, сам поспешно бросился ему навстречу.
— Ах, Медерик, наконец-то! — воскликнул он. — Ну что? Вы говорили с ней? Как все прошло?.. Вот кресло, друг мой, присядьте, вы никак не отдышитесь! Вижу, вы не потеряли даром ни минуты!
— И вправду, ни единой минуты, — согласился Мерри Рул. — Я без остановок мчался до самого замка, а назад доскакал еще скорее…
— Ну так что? — повторил свой вопрос губернатор. — Ну так что, вы говорили с ней обо мне?
— О! — воскликнул Медерик. — Должен признаться, эта женщина не из слабых!.. Сильно сомневаюсь, чтобы она сдалась без сопротивления. Мы ведь с вами видели нынче утром ее горничную. Та была перепугана насмерть. Так вот! Должен вас заверить, дражайший губернатор, что госпожа ее сделана совсем из другого теста!
— Вы говорили с ней насчет замка?
— Мы говорили о тысяче разных вещей, — проговорил лейтенант, поудобней устраиваясь в кресле. — Она сама призналась мне в пропаже оружия. Эта история с пистолетами… Я немного преувеличил серьезность происшедшего, чтобы припугнуть ее побольше. Я сказал, что правила на сей счет очень строги. Что она допустила преступную оплошность, оставив пистолеты там, где ими могли завладеть негры. Кроме того, я сказал ей, что мы не можем предоставить ей охрану, которую ей желательно иметь… Короче, я сказал ей все, что вы советовали мне довести до ее сведения… Но она все время возвращалась к разговору об опасностях, которые подстерегают двух одиноких женщин, живущих поблизости от этого барака с неграми…
— Кстати, а что с этим бунтом?
Мерри Рул пожал плечами.
— Это всего лишь обряд Воду… обряд Воду, и ничего больше… В общем, ничего серьезного…
— А что она сама? Это правда, что она стала жертвой насилия?
Мерри Рул многозначительно ухмыльнулся.
— Вам угодно, дражайший губернатор, чтобы я высказал вам свое личное суждение? Вы ведь слышали, что рассказывала служанка? Так вот, полагаю, эта Жюли отнюдь не ошиблась!.. Одно из двух: либо мадам де Сент-Андре и вправду изнасиловал один из ее рабов, либо она сама отдалась ему по доброй воле! Ах, дорогой друг, видели бы вы, какой краской вдруг залилось ее личико, когда я дал ей понять, что служанка видела ее в объятьях негра…
— Выходит, вы почти уверены, что мадам де Сент-Андре действительно была изнасилована одним из своих негров?
— Именно так: изнасилована или отдалась сама, так сказать, по взаимному согласию…
— Проклятье! — в гневе вскричал губернатор, с силой стукнув кулаком по столу. — Проклятье! Выходит, все женщины и впрямь одной гнусной породы! С негром! Иными словами, со скотом! Поганым животным, куда более зловонным, чем лошадь!
Мерри Рул снова ухмыльнулся.
— Так или иначе, дорогой друг мой, но, что бы там ни случилось, видели бы вы ее нынче утром, вы не говорили бы о ней с таким отвращением! Черт побери, какая красотка! Что за стать! Что за манеры! Какой блеск в глазах! Клянусь честью, не будь вы в том вполне уверены, никогда бы не подумал, что эта женщина не более чем бывшая служанка на постоялом дворе!