Мария Антуанетта
Шрифт:
Мы располагаем бесспорными свидетельствами этого расставания влюблённых – официальным посланием шведского посланника королю Густаву, которое исторически подтверждает страстное влечение королевы к Ферзену. Посланник пишет: "Я должен уведомить Ваше величество, королева так благоволила к юному Ферзену, что это возбудило у некоторых особ подозрение. Должен сознаться, я сам верю, что она симпатизирует ему; я замечал знаки внимания с её стороны, слишком очевидные, чтобы в них сомневаться. При этих обстоятельствах юный граф Ферзен вёл себя образцово, проявив сдержанность и в особенности приняв решение уехать в Америку. Уехав, он избежал всех опасностей; противостоять подобному соблазну потребовало бы решимости, которую трудно ожидать от человека его возраста. Последние дни королева не в состоянии была отвести от него глаз, полных слёз. Я прошу, Ваше величество, эту тайну никому, кроме сенатора Ферзена, не сообщать. Фавориты двора, услышав об отъезде графа, пришли в восторг, и герцогиня Фитц–Джеймс сказала ему: "Как, сударь, вы отступаетесь от своих трофеев?" – "Будь они у меня, я бы от них не отступился. Я уезжаю свободный, без сожалений". Согласитесь, Ваше величество, что этот ответ по благоразумию и сдержанности сделал бы честь и более зрелому человеку. Впрочем, королева проявляет сейчас большее самообладание и благоразумие, чем прежде".
Защитники "добродетельности" Марии Антуанетты размахивают этим документом, словно знаменем её безусловной невинности. Ферзен, так утверждают они, в последний момент избежал прелюбодейной связи с достойным удивления самоотречением, любящие отказались друг от друга, большая страсть осталась "чистой". Но это доказательство ничего окончательно не доказывает, разве лишь то, что тогда, в 1779 году, между Марией Антуанеттой и Ферзеном не было ещё интимных отношений. Только в последующие годы эта страсть окажется решительно опасной. Пока что мы наблюдаем всего лишь конец второго акта и ещё далеки от кульминации развёртывающейся драмы.
***
Третий акт: возвращение Ферзена из Америки. В июне 1783 года он спешит в Версаль прямо из Бреста, куда вернулся после четырёхлетнего добровольного изгнания, проведённого в американском вспомогательном корпусе. Всё это время он переписывался с королевой, но любовь требует живого, непосредственного общения. Только бы не расставаться теперь, быть рядом друг с другом, никаких разлук, никаких расстояний, разделяющих влюблённых. По–видимому, по желанию королевы Ферзен тотчас же начинает добиваться патента полковника французской армии; зачем – эту загадку не разгадать старому бережливому отцу, шведскому сенатору. Почему Ганс Аксель непременно желает остаться во Франции? Опытный, обстрелянный солдат, наследник старого аристократического рода, любимец романтического короля Густава, он может занять на родине любое место. "Почему непременно во Франции?" – спрашивает всё время раздосадованный, разочарованный сенатор. Для того чтобы жениться на богатой наследнице, барышне Неккер с её швейцарскими миллионами, поспешно лжёт сын недоверчивому отцу. В том, что в действительности он думает о чём угодно, только не о женитьбе, выдаёт молодого Ферзена посланное им в то же время письмо сестре, в котором он совершенно недвусмысленно открывает тайну своего сердца: "Я принял решение никогда не связывать себя брачными узами, они были бы противоестественными… Той единственной, которой я хотел бы принадлежать и которая любит меня, я принадлежать не могу. Значит, я никому не буду принадлежать".
Достаточно ли это ясно? Следует спросить лишь, кто она, эта "единственная", которая любит его и с которой он никогда не сможет соединиться брачными узами, – кто она – "elle", как он коротко именует королеву в своих дневниках? Должны быть решающие обстоятельства, чтобы самому себе, своей сестре так уверенно, так откровенно признаться в расположении Марии Антуанетты. И когда он пишет отцу о том, что "тысяча личных причин, которые невозможно доверить бумаге" удерживают его во Франции, то за этой тысячью причин стоит лишь одна–единственная, о которой он не хочет ничего говорить, а именно желание Марии Антуанетты или приказание её своему избраннику быть подле неё. Ибо едва Ферзен начинает ходатайствовать о патенте полковника, как Мария Антуанетта проявляет милость и вмешивается в дело, хотя она никогда не занимается назначениями в армию. И кто же – вопреки существующим обычаям – сообщает королю Швеции о быстро полученном воинском звании? Не верховный главнокомандующий – король, единственно компетентное лицо, и его супруга, королева, собственноручным письмом.
Скорее всего, именно в этом или в следующем году начинаются интимные или, вернее, интимнейшие отношения Марии Антуанетты с Ферзеном. Правда, Ферзен вынужден ещё на два года уехать из Франции – крайне неохотно; как адъютант короля Густава он сопровождает своего монарха в поездке по Европе, но затем с 1785 года молодой человек окончательно оседает во Франции. И эти годы решительным образом преобразили Марию Антуанетту. Афера с колье создала атмосферу изоляции вокруг этой легкомысленной, доверчивой женщины, открыла ей глаза на действительный, реальный мир. Она покидает круговорот ненадёжных острословов, вероломных забавников, галантных банкротов. Вместо множества ничего не стоящих личностей её всё ещё разочарованное сердце видит теперь одного человека, истинного друга. Ей, окружённой всеобщей ненавистью, страшно недостаёт доброжелательности, нежности, любви; она уже созрела для того, чтобы не транжирить себя более безрассудно и тщеславно в отраженном свете всеобщего восхищения, а отдаться человеку с открытой и благородной душой. И Ферзен, прекрасная рыцарская натура, по–настоящему, со всей полнотой своих чувств полюбит эту женщину, собственно, тогда, когда увидит, что её оклеветали, опозорили, что её преследуют, угрожают ей.
Избегая её благоволения, когда её боготворит весь мир, когда её окружают тысячи льстецов, он отваживается любить её, когда она становится одинокой, когда нуждается в помощи. "Она очень несчастна, – пишет он своей сестре, – и её мужество, достойное восхищения, делает её ещё более привлекательной. Мне очень тяжело, что я не в состоянии вознаградить её за все её страдания, не в состоянии сделать её счастливой так, как она того заслуживает". Чем более несчастной становится она, более одинокой, более растерянной, тем сильнее растёт в нём непоколебимое желание любовью возместить все утраты. "Elle pleure souvent avec moi, jugez si je dois l'aimer" [145] . И чем ближе надвигается катастрофа, тем более бурно и трагично стремятся друг к другу эти оба, она – чтобы ещё раз найти с ним последнее счастье, вознаграждение за бесконечную, непрерывную цепь разочарований, он чтобы своей рыцарской любовью, своей беззаветной жертвенностью возместить утраченное ею королевство.
145
Elle pleure souvent avec moi, jugez si je dois l'aimer– Она при мне часто плачет, судите же, как я должен любить её (фр.).
Едва лишь это первоначально поверхностное влечение друг к другу становится глубоким, едва лишь флирт перерастает в большую любовь, оба прилагают все мыслимые усилия, чтобы сохранить свои отношения в тайне от света; чтобы рассеять малейшие подозрения, молодой офицер определяется не в парижский гарнизон, а в гарнизон пограничного городка Валансьен. И когда его "призывают" (так сдержанно пишет Ферзен в своём дневнике) во дворец, он самым тщательным образом утаивает от своих друзей истинную цель поездки, чтобы его пребывание в Трианоне не вызвало сплетен. "Никому не говори, что я пишу тебе отсюда, – предупреждает он сестру в письме из Версаля, – ибо во всех других письмах я указываю местом отправления Париж. Прощай, иду к королеве". Никогда Ферзен не посещает общество Полиньяк, никогда не появляется в интимном кружке Трианона, никогда не принимает участия в катании на санках, в балах, в карточной игре: там и впредь должны как можно заметнее щеголять и красоваться мнимые фавориты королевы, ибо как раз своим флиртом, не подозревая этого, они помогают утаить от двора истину, сохранить в тени тайну. Они властвуют при дневном свете, Ферзен – ночью. Они поклоняются и болтают, Ферзен – любим и молчит. Сен–При, наиболее осведомлённый среди придворных в чужих делах, знавший абсолютно всё, за исключением того, что его жена была безумно влюблена в Ферзена и посылала ему страстные любовные письма, сообщает с уверенностью, делающей его утверждения более достоверными, нежели все другие свидетельства современников: "Ферзен бывал в Трианоне трижды или четырежды в неделю. Королева также бывала в эти дни в Трианоне без сопровождающих лиц, и эти свидания вызывали открытые толки, несмотря на скромность и сдержанность фаворита, никогда внешне не подчёркивавшего своего положения и являвшегося самым тактичным и скрытным из всех друзей королевы".
В самом деле, за пять лет у них всего считанные короткие часы совместного пребывания, часы, когда влюблённым молодым людям удаётся побыть друг с другом наедине, ибо, несмотря на мужество и верность своих камеристок, Мария Антуанетта может решиться не на многое; лишь в 1790 году, незадолго до расставания, счастливый влюблённый сообщает, что он наконец–то получил возможность провести целый день "с ней" ("avec elle"). Лишь в ранние, предрассветные часы в тени парка, может быть, в одном из маленьких крестьянских домиков деревушки Трианона, не просматриваемом со стороны дворца, может королева ждать своего Керубино; в боскетах Версаля, на извилистых дорожках парка Трианона завершается сцена в саду из "Фигаро" с её романтической музыкой. Но уже величественно звучит прелюдия из "Дон–Жуана", слышатся у дверей тяжёлые, сокрушительные шаги командора; в конце третьего акта тональность рококо переходит в тональность великой революционной трагедии. И музыкальная тема последнего акта, взметнувшись от ужасов пролитой крови и насилия, приведёт к крещендо, к отчаянию расставания, к экстазу и гибели.
Лишь теперь, в условиях чрезвычайной опасности, когда все остальные бежали, выступает тот, который в счастливые времена оставался незаметным, истинный, единственный друг, готовый умереть с нею и ради неё; великолепно вырисовывается теперь на фоне блёклого грозового неба революции до сих пор затенённый мужественный образ Ферзена. Чем большая опасность грозит его возлюбленной, тем сильнее его решимость. Беспечно безразличны влюблённые к общепринятым границам, до сих пор существовавшим между габсбургской принцессой, королевой Франции и иностранцем – шведским аристократом. Каждый день появляется Ферзен во дворце, все письма проходят через его руки, любое решение принимается с его участием, сложнейшие задания, опаснейшие тайны доверяются ему, он единственный знает все планы Марии Антуанетты, всё – о её заботах и надеждах, он один – свидетель её слёз, её малодушия, её ожесточённой скорби. В момент, когда все покидают королеву, когда она всё теряет, она находит того, кого тщетно искала всю свою жизнь, – честного, прямого, мужественного и смелого друга.
БЫЛ ЛИ ОН ЕЁ ВОЗЛЮБЛЕННЫМ ИЛИ НЕ БЫЛ?
Теперь известно, и известно очень хорошо, что Ганс Аксель Ферзен был не второстепенной фигурой, как в своё время полагали, а главным действующим лицом большого романа Марии Антунаетты; известно, что его отношения с королевой не исчерпывались галантным ухаживанием, романтическим флиртом, исполненным благородства рыцарским поведением. Нет, то была любовь, проверенная двадцатью годами, закалённая в горниле жизни, любовь со всеми атрибутами своего могущества, в огненном плаще страстей, с державной верховной властью мужества, с щедрым величием чувств. Одно только ещё неясно – какова была форма этой любви? Была ли то, как принято было литературно выражаться в прошлом столетии, "чистая" любовь, под которой обычно подразумевалась такая, когда страстно любящая и страстно любимая женщина чопорно отказывает любящему и любимому мужчине в последнем залоге самопожертвования? Или эта любовь была в некотором смысле "непозволительной", то есть в нашем понимании полной, свободной, щедро и смело дарящей, беззаветно дарящей? Были ли Ганс Аксель Ферзен всего лишь cavaliere servente [146] , романтичным обожателем Марии Антуанетты или же её истинным, в полном смысле этого слова возлюбленным? Был он её возлюбленным или не был?
146
Были ли Ганс Аксель Ферзен всего лишь cavaliere servente, романтичным обожателем Марии Антуанетты или же её истинным, в полном смысле этого слова возлюбленным?
cavaliere servente– Галантный кавалер; верный рыцарь (фр.).