Марш авиаторов
Шрифт:
– Да брось ты, Юра, - в погонах, что ли?
– Конечно. Какая рыбалка?
– Значит, не поедем? Отказываемся?!
Командир отправился передать приглашающим наш отказ, а мы остались совещаться, выясняя, хватит ли наших домашних припасов на ужин или надо будет где-то что-то прикупать.
Через некоторое время из двери снова показалась голова командира.
– Надо ехать; они говорят, что рыбалка, оказывается, на пароходе...
– Но это же меняет дело!
– воскликнул Ильин.
– Ежели на пароходе -
– Закрывайте самолет, - сказал командир, - они уже нас ждут.
Потом они рассадили нас по разным машинам, отчего мы слегка напряглись, и повезли в город.
Мы долго петляли по каким-то плохо освещенным улочкам, вдоль которых стояли выхваченные светом фар заборы, с прятавшимися за ними в темноте двухэтажными деревянными домами.
Наконец подъехали к красивому кирпичному особняку. Судя по многочисленной охране, вышедшей нас встречать, это был их центральный офис.
Оттуда начали выносить какие-то коробки и грузить в "Ниссан-патрол".
Сидевшие в нашей машине два парня вышли и тоже занялись погрузкой. Водитель остался.
Ильин сидел у дверцы и с интересом наблюдал, как парни таскают коробки.
– Ваша контора?
– спросил он у водителя, кивнув на особняк.
– Контора, - отозвался водитель.
– Ты здесь что - работаешь?
– Работаю. Больше негде...
– Водилой?
– И охранником.
– Нормально платят?
– Нормально...
– А рабочий день?
– Такого нету. Как отпустят.
– А жена как, не возникает?
– Чё ей возникать-то? Сама все понимает...
– Ясно, - сказал Ильин и замолк.
– А где пароход этот?
– спросил я.
– Ну, до него еще пару часов по Иртышу идти.
Мы переглянулись: начиналось настоящее приключение. Наконец погрузка закончилась, и парни вернулись в машину. Караван тронулся, и вскоре, поднявшись на какую-то горку, мы увидели внизу черную широкую реку и освещенную пристань с пришвартованным к ней и казавшимся издалека небольшим корабликом.
Кораблик был, по-видимому, речным буксиром, и нас определили в маленькую каютку с двумя расположенными одна над другой железными койками. Где-то внизу работала его машина, и сам он дрожал, готовый к отплытию.
В каютке был полумрак: освещалась она одной-единственной лампочкой, закрытой матовым, пожелтевшим от грязи, скопившейся внутри, плафоном, прикрепленным к потолку. Пол, стены, потолок и даже откидной столик - все было покрашено темно-серой шаровой краской.
– Тюряга какая-то, - хмыкнул Леха.
Охранник, который привел нас в эту каюту, сунул Ильину бутылку водки и банку консервов и молча ушел. Ильин передал их Лехе.
– Пайка, - сказал Леха.
– А хлеб - зажали...
– И за это скажи спасибо, - хмыкнул Ильин, первым пристроившийся на краю нижней койки.
– Чего стоите, господа? Прошу садиться.
Мы
Лехе места не хватило, и он остался стоять, поставив на столик и бутылку, и банку. Потом снял с верхней койки свою сумку, вынул оттуда и положил рядом с ними полбуханки хлеба в полиэтиленовом пакете, складной перочинный нож и железную кружку, из которой в самолете пил чай. Закинув сумку обратно наверх, начал молча открывать ножом консервы, а мы так же молча смотрели, как над банкой потихоньку начинает подниматься жестяной, в зазубринах, верх.
Настроение наше ползло вниз, словно стрелка высотомера.
– Хорошая, чувствую, будет рыбалка, - нарушил молчание Леха. Он открыл банку и понюхал ее содержимое, ковырнув сверху кончиком ножа.
– Нормальная тушенка, - сказал он и плеснул водку в кружку.
Нарезав хлеб, он сделал бутерброды и, подав командиру кружку и бутерброд, произнес вместо него тост:
– Ну, капитан, давай - за удачу.
Юра молча выпил и принялся жевать хлеб с тушенкой. Вторым выпил Ильин и сказал:
– А вроде и ничего...
Мишка Репников - второй пилот и заядлый рыболов, между своими просто Репа - обнадеживающе произнес:
– А чего вы хотели? В круиз по Волге? Рыбалка есть рыбалка: лишь бы добраться до места...
– А кто тебе сказал, что - рыбалка?
– хохотнул вдруг Ильин.
– А может охота? А мы будем дичью...
Он достал сигареты и закурил, быстро убрав пачку обратно в карман плаща.
Водка была хорошая и сразу же ударила в голову. Приоткрыв дверь, Леха высунулся наружу.
Из темноты в каюту ворвался свежий ветер, пахнувший водой и солярой. Нос буксира с шумом рассекал волны. Я смотрел в приоткрытую дверь и видел только край борта с невысоким ограждением: дальше была темнота и вверху - яркие точки звезд, словно проколотые булавкой дырки в незнакомый, сияющий мир.
– Штурман, - обернулся к нам Леха, - запоминай на всякий случай дорогу: звезды-то видал какие?
– Круглые, - ответил Ильин.
– Наливай.
Машина застопорила ход, и буксир, плавно покачиваясь, поплыл по инерции, легко и глухо стукнувшись обо что-то правым бортом. Захлопали какие-то дверцы, тишина наполнилась топотом ног по железной палубе и говором людей.
Мы вышли из каюты и увидели справа от себя большой двухпалубный теплоход с длинным рядом иллюминаторов по борту и ярко освещенной надстройкой на верхней палубе. Это, как потом оказалось, была кают-компания.
Перед нашим буксиром, также пришвартованный к левому борту теплохода, стоял небольшой кораблик, похожий на наш, только гораздо меньше. За его кормой, чуть сбоку, виднелась привязанная к поручню лодка. К нам подошел уже знакомый водитель-охранник, в машине которого мы с Ильиным ехали из аэропорта, и сказал: