Маска: история Меллисы де Бриз
Шрифт:
— Да, пожалуй.
— А вы не хотите, маркиз…
— Перейти на вашу сторону, под крыло алой мантии Ришелье? Вы меня уже спрашивали об этом, Меллиса. Нет, не хочу.
— Воля ваша, маркиз, — кротко согласилась Меллиса, вставая. — Однако Лоранс была бы рада.
— Еще бы!
Валлюр засмеялся. Это прозвучало надменно и не слишком почтительно.
— Она благоволит к вам, — упрекнула Меллиса. — И хотела бы вам помочь.
— Не думаю. То, что Лоранс меня обожает — не тайна. Ее доброе сердце открыто для столь многих мужчин! Нет, я-то ее тоже очень люблю. Давно, нежно и преданно. И знаете, почему нам удалось сохранить добрые отношения? — безмятежно улыбаясь, спросил де Валлюр. — Лоранс — умнейшая женщина, она не могла не догадываться о моих связях. Ведь это она натравила вас на меня. Разве не правда? Так вот, наши отношения никогда, ни при каких обстоятельствах, не касались политики. У нас нет никаких деловых связей. Если я ей что-нибудь должен, то только как давней подруге. Своей, и своего отца. Я ведь мадам Арманд знаю… лет двадцать. — Он снова наклонился и сказал Меллисе на ухо: — А на кардинала мне наплевать. И на все интриги всех политиков — тоже, — добавил он еще тише.
Меллиса почувствовала непреодолимое желание вцепиться ему в волосы и расцарапать ногтями лицо. Она чувствовала, что Валлюр смеётся над ней, и уверен в данном случае в своей безопасности. Но рядом с ним и она чувствовала себя как-то странно, тоже довольно защищённой, хотя и находилась лицом к лицу с опасным противником. Почти так же она когда-то чувствовала себя рядом с тигром. Кроме того, это было чувство сообщничества против окружающего мира, одинаково враждебного им обоим.
Меллиса пробыла у него в доме много дольше, чем собиралась. Вернулась она злая и застала дома Лоранс. Мадам кричала на служанку, а Анна-Луиза вместо того, чтобы виновато молчать, беззастенчиво огрызалась.
Наконец горничная яростно затопала по коридору и наткнулась на Меллису. Сделала сердитый реверанс и хотела убежать. Но Меллиса крепко ухватила ее за руку.
Анна-Луиза остановилась.
Меллиса сказала ей что-то на ухо, и горничная растерялась. Потом оглянулась и в слезах побежала просить у Лоранс прощения. Такого с Анной-Луизой прежде никогда не случалось.
Когда мир в доме был восстановлен, подруги, без сил откинувшись в креслах, сидели в комнате Лоранс и болтали, обмениваясь впечатлениями от поездок. Впрочем, говорила в основном Лоранс. Меллиса слушала.
— Всё-таки, что ты сказала Анне-Луизе? — позже стала допытываться Лоранс.
Меллиса махнула рукой:
— Пустяки. Я сказала ей: "Немедленно извинись, мерзавка. Иначе больше в жизни не наденешь господское платье!"
Лоранс фыркнула, потом внимательнейшим образом взглянула на Меллису:
— Тебя нельзя пускать в этот дом. Ты учишься там дурному.
— Что? — возмутилась Меллиса и пружинисто села в кресле.
— Не понимаешь?
Лоранс снисходительно объяснила:
— На тебе, твоём лице, взгляде и в жестах, словно в зеркале отражаются те, с кем ты близко общалась недавно. Разве не знала? И вот это, — (Лоранс взмахнула рукой так, что кисть лениво взметнулась, но не полностью опустилась. Пальцы словно скользнули по струнам и остановились, указывая на что-то незначительное. "Пустяки…") — это, милая моя, жест де Валлюра.
— Не-мо-жет-быть, — удивлённо раскрыла глаза Меллиса.
Лоранс закивала:
— И тон, и голос…
— Это уж слишком! — зарычала Меллиса, вцепившись ногтями в поручни кресла.
— О! Это — ты! Злись, злись, дети всегда злятся на правду.
— Только дети? — мигом успокоившись, переспросила Меллиса.
— Я имела в виду не возраст. Тот, кто не способен взглянуть на себя со стороны и часто капризничает — то есть, погряз в гордыне и себялюбстве — не становится человеком. Он — младенец, которому нужна нянька.
— Ты считаешь, что мне нужна, или нашла повод высказать поучение? — спокойно поинтересовалась Меллиса и прикусила губу, сознавая, что маркиз мог бы сказать то же самое, слово в слово. Будто она произнесла текст его роли.
Лоранс примирительно сказала, что "нашла повод", и стала расспрашивать, что узнала Меллиса из разговора с маркизом. Лоранс интересовали моменты, связанные с Соржюсом, этим толстым капитаном, одевавшимся как богатый вельможа.
— Он и правда несметно богат, — вскользь заметила Лоранс. — Но меня… нас Соржюс интересует в другой связи.
Меллиса узнала, что существуют секретнейшие документы — план укрепления портов Франции, новых укреплений, усовершенствованных после опыта под Ла-Рошелью. Раз в неделю схемы привозят в Лувр, чтобы король одобрил мельчайшие изменения в чертежах. Везёт их в охраняемой закрытой карете сам капитан королевской гвардии — маркиз де Соржюс, верный слуга и защитник интересов своего короля. Скоро документы будут совсем готовы. Их перестанут возить по городу и запрут в каком-нибудь секретнейшем кабинете. Но один из австрийских агентов сообщил, что слуги эрцгерцога Австрийского дорого дали бы за эти бумаги.
— Еще бы! — понимающе кивнула Меллиса. — Ведь это планы военных укреплений. Там всё, как я понимаю: количество людей и пушек, расположение, новые форты и бастионы, склады боеприпасов и их вместительность…
— Ты слишком хорошо разбираешься в военном деле, — заметила Лоранс, — это внушает подозрения.
— Какие же?
— Те, что могут привести к решительным выводам. А именно: Монсеньор мог бы поручить это дело нам. Но это крайне рискованная игра. И, если честно, игра не для женщин.
— В чём же она состоит? — насторожилась Меллиса.
Лоранс отнекивалась, потом всё-таки рассказала.
— Существует такой план, Меллисс. Надо выследить тех, кто охотится за схемами, и перехватить их добычу. Но подробности рисуются достаточно рискованные. Здесь сложная политическая игра.
— Против Австрии?
— Вообще против Габсбургов. Они стали теперь нашим главным противником.
Лоранс взволнованно облизала губы, помолчала, потом продолжала. Меллиса слушала, откинувшись в кресле и глядя в потолок, расписанный облаками и ангелочками.