Матушка Готель
Шрифт:
– А потом мы остановились здесь, - рассказывала Николь, - и Карл решил, что италийский товар расширит круг покупателей, если мы откроем магазин на границе Французского королевства и Римской империи.
– Вот это, - сказала Готель, указывая на платье необычного фасона.
– Это из Милана. Если честно, оно висит у меня с прошлого сезона, - добавила девушка, снимая платье с вешалки.
Покупка платья оказалась для Готель впечатлением абсолютно новым. С тех пор, как она научилась шить, она не покупала себе готовой одежды. "Но почему нет", - думала она теперь. К тому же платье было необыкновенным, и Николь сделала на него скидку, что для Готель вообще стало настоящим приключением. Она также нашла
Ела Николь с удовольствием, иногда раскидывая за плечами темные волосы, ниспадающие крупными волнами, и с интересом водя своими серыми глазами, то в одну, то в другую сторону дома.
– Кто-то мне сказал, что Карл перевез меня сюда из-за случаев похищения детей в Турине. Но я не слышала ни одной такой истории. Да и мой друг - Винс'eнт говорит, что это не более чем байки о проезжих цыганах, чтобы пугать непослушных детей, - лепетала за тарелкой девушка, продолжая осматриваться по сторонам.
"Какая болтушка", - подумала Готель, вытягивая нитку. Тем не менее, у Николь был столь милый голосок, что порой Готель наслаждалась им, не вдаваясь в суть, как наслаждаются шумом моря, доносящимся издалека. От ощущения душевного спокойствия, даримого бережным ею присутствием Николь, Готель неторопливо метала стежки, а девушка следила за ней, не отрывая своего взгляда от точных и изящных движений проворных пальцев.
– У вас кольцо, - заметила гостья, и Готель инстинктивно отдернула левую руку, но, заметив рядом с собой ребенка, улыбнулась, - это подарок дорогого мне человека.
В доме Николь оказалась спокойной и покладистой. Внимала каждому слову и старалась не отставать в строчке за своей наставницей. "Я начинаю вас ревновать", - пошутил как-то Жак. В отличие от него, в течение нескольких лет Готель и Николь встречались практически каждый день. Если Николь не приходила сама, то Готель шла к ней.
– Сегодня утром, мадам Сен-Клер, я продала несколько наших платьев мадам Лек'oк, которая двумя днями вернулась из Парижа с массой столичных новостей, важнейшей из которых является лишь та, что этим летом король Филипп с крестовым обращением отправится в Птолемаиду. И хотя Фридрих и Ричард собираются тоже, помощь их весьма сомнительна, поскольку цели всех троих не однозначны. Последний же после коронации тратит непомерно много на свой чин, и будь жив еще Генрих, он бы счел Ричарда хвастуном, которому дело Христово необходимо лишь как поощрение собственной гордыни, - Николь на мгновение затихла и вдруг добавила, - почила королева.
– Изабелла?
– подняла голову Готель.
– Изабелла де Эно, - подтвердила важно Николь и покачала головой, - как я такое забыла.
Готель почувствовала, как ей вдруг стало нехорошо. Она сорвалась с места и выскочила за порог.
– Вы здоровы?
– спросила девушка, выйдя за ней следом.
Готель закивала головой, откашливая на землю остатки потрясения и, успокаивающе махнув Николь рукой, пошла к своему дому. Перейдя мост, она остановилась возле собора. Её разъедали гнев и злость. Она ненавидела Филиппа, себя, их походы к неверным с целями, которые сами не могут себе определить. Почему она не оставила Изабель в Лионе? Почему? У неё хватило бы слов уговорить её. Ну почему она этого не сделала? Почему? "Прекрасная Изабель, прекрасная Изабель, - рыдая и покачиваясь на полу собора от боли, повторяла Готель, - прекрасное дитя, моя девочка, моя девочка".
Когда она открыла глаза, рядом сидела Николь:
– Вы пробыли здесь всю ночь, мадам. Я была у вас дома, но не нашла вас там, и в надежде на Бога пришла сюда. Священник нашел вас ночью на этой скамейке и принес вам воды. Хотите?
– спросила девушка и протянула Готель стакан.
Утро принесло
– Простите, дорогая, что заставила вас волноваться, - сказала Готель на выходе из собора.
– Не стоит извиняться, матушка, - замахала руками девушка, - позвольте я провожу вас домой. И как я сразу не додумалась зайти в собор. Должна признаться, я редко посещаю храм. Вот мои родители были истинными католиками, а моё духовное воспитание, похоже, рассеялось где-то по дороге из Италии в Лион, - захихикала она.
Пожалуй, это то, что было сейчас необходимо Готель. Отвлекающий голосок, ласкающий и баюкающий её больное сердце. По этим ноткам, на свою беду Готель выстроила в своем уме хрупкую иллюзию их близости, а потому всплывающие время от времени реалии причиняли ей достаточно много боли.
– Вы снова пойдете к Николь?
– спросил Жак.
– Да, она сегодня вечером встречается с Винсентом, а потому зайти не сможет, - Готель насилу уложила платья в сумку, тяжело вздохнула и села на скамью.
– Вы очень привязаны к этой девочке.
– Но что бы я ни делала, всё тщетно, - досадовала она, - я так старалась сделаться ей ближе, но всё же ей прекрасней её друг.
– Она взрослеет, это неизбежно, - обнял её сзади Жак.
– И вы уходите?
– повернув голову через плечо, опустила глаза Готель.
– Да, мне пора, - ответил он.
Последнее время Жак приходил всё реже. И чем реже он приходил, тем чаще Готель всматривалась в свое отражение. Похоже, ей снова было сорок. Она замечала новые морщинки, по которым судила о настроении прожитых лет и не очень горевала по поводу Жака, который, как и большинство мужчин, оказался влюбленным лишь в недолговечную женскую красоту. "Глупец", - подумала Готель. Но, то ли от бессмысленности своего возраста или от того, что события бесценной жизни не доходили до её души, Готель была привязана к Жаку так же, как к проезжему торговцу сладостями. Как бы то ни было, сейчас её волновала, всё более явно ускользающая, Николь.
– Винсент говорит, - лепетала девушка, - что когда заработает достаточно денег, мы сможем уехать куда захотим. И я уж совсем растерялась, поскольку он непременно желает отправиться на юг, а я даже не знаю, как воспримет такую новость Карл. Хотя Винсент сказал, что у берегов Сицилии есть острова чудесные и что к Италии совсем близко.
Не выдержав такого количества Винсента в своем доме, Готель оставила вышивку и поднялась к огню, где кипел обед.
– А я, признаться, дом не покидала с детства, - продолжала лепетать Николь, - но как ему сказать о страхе быть вдали от дома; он так мечтателен порой, что я почти не знаю, что мне делать. Винсент…
– Бросьте же!
– обжегшись о горячий чан, не стерпела Готель, которая уже была готова этого Винсента убить.
– Простите?
– погасла девушка.
Готель, поняв, что несколько погорячилась, артистично рассмеялась:
– Ну, полно вам, дитя, чего ж здесь страшного. Разве что шторм в пути застанет, - махнула она рукой и повернулась обратно к чану.
– Да…, - удивленно протянула девушка, - об этом я как-то не подумала.
Николь давно уже исполнилось двадцать, и все её мысли были заняты лишь предстоящим бракосочетанием, что приводило Готель в трудно скрываемое негодование. Николь же, отчасти чувствуя это, чаще предпочитала Винсента, чем невольно, но всё же сильнее задевала Готель. Готель понимала, что подобное общение недопустимо и, чтобы хоть немного укротить своего беса, начала посещать собор и проводить там по нескольку часов к ряду. Постепенно время, проводимое в Божьем храме, выросло настолько, что она оставила и лесные прогулки. Конечно, она знала, что может начать все заново, омолодиться и сменить город. Но прежде ей хотелось обуздать свой гнев, чтобы в следующей жизни не срываться на случайных людей и не причинять им боли. Карл же, со своей стороны, был очень благодарен Готель за вмешательство в судьбу его падчерицы: