Мегрэ в кабаре «Пикрат»
Шрифт:
Даю голову на отсечение, что она занималась любовью для собственного удовольствия. В равной степени это касалось не только постели, но и ее номера, который вы, к сожалению, не видели. Мне доводилось встречать женщин в возрасте от тридцати пяти до сорока, по большей части немного чокнутых, они обожали поговорить о сексе, о том, как здорово умеют возбуждать мужчин. Знавал девушек, которые играли с огнем. Но никто из них и отдаленно не походил на нее, не обладал такой страстью, таким исступлением…
Знаю, что говорю нескладно, как бог на душу положит, но мне трудно более понятно объяснить, о чем думаю и что чувствую сейчас. Вы спрашивали меня о каком-то Оскаре. Не знаю, существует ли этот тип на самом деле. Не представляю, каков он. Но одно могу точно сказать: Арлетта находилась в чьих-то цепких руках, которые крепко держали ее. Вам кажется, что в конце концов ей все надоело и она проговорилась?
— В четыре утра, когда Арлетта отправилась в комиссариат на Ла Рошфуко, она знала, что готовится убийство и жертвой будет какая-то графиня.
— Но для чего в таком случае она говорила, что узнала об этом здесь, что подслушала разговор двух мужчин?
— Она была пьяна. Может потому и решилась на такой шаг…
— Либо выпила для храбрости.
— Я думаю, — задумчиво произнес Мегрэ, — что ее образ жизни, в глазах Альбера…
— Я знаю: он ваш инспектор.
— Дело даже не в этом. Думаю, парень ее по-настоящему любил.
— Да, похоже на то.
— Женщины вообще склонны к романтическим приключениям, — произнес Мегрэ, раскуривая трубку. — Он просил, чтобы Арлетта изменила свой стиль жизни. Она могла выйти за него замуж, если бы, конечно, захотела.
— Вы думаете, что тот, ее любовник, ей надоел?
— Во всяком случае она взбунтовалась и пошла в комиссариат по собственной инициативе. Конечно, многого она не сказала. Арлетта дала ему возможность уйти, назвав только имя и дав довольно приблизительное его описание.
— Но ведь это непорядочно, не так ли?
— Может, уже находясь в полиции, она его пожалела. Была подавлена и взволнована, когда ее не отпустили, а отвезли на набережную Орфевр. К тому же прошло довольно много времени, она протрезвела и стала менее разговорчивой. Еще немного — и она стала бы все отрицать.
— Так бывает с женщинами, — признал Фред. — Для них главное — предупредить. А он уже поджидал на Нотр-дам-де-Лоретт.
Мегрэ задумчиво вертел трубку.
— Бьюсь об заклад, — продолжил Фред, — что вы подумали: я знаю этого типа, только не хочу вам его выдавать.
— Возможно.
— Одно время вы даже подозревали, что это могу быть я.
Мегрэ улыбнулся.
— У меня даже возникла мысль, — добавил хозяин «Пикрата», — что Арлетта умышленно могла дать мой словесный портрет, хотя бы потому, что тот выглядит совершенно иначе.
— Нет, портрет совпадает.
— Вы его нашли?
— Его зовут Оскар Бонвуазен.
Фред остался совершенно безучастным. Фамилия ему, очевидно, ничего не говорила.
— Сволочь! — бросил он. — Все равно, кто он, может принять мои поздравления. До недавнего времени я считал, что знаю Монмартр наизусть. Разговаривал об этом с Кузнечиком, который все время шныряет по углам, подслушивает. Около двух лет Арлетта работала у меня, жила в нескольких метрах отсюда. Я ведь уже говорил, что временами следил за ней. Разве не удивительно, что никто ничего не знает об этом типе!
Он забарабанил пальцами по газете, валяющейся на столе.
— Ведь он появлялся и у этой старой мымры — графини. А такие, как она, сразу бросаются в глаза. Она — неотъемлемая часть нашей среды, где все практически знают друг друга. А между тем ваши люди оказались настолько же неосведомленными, как и я. Сюда недавно заглядывал Лоньон, хотел что-то из меня вытянуть…
Вновь зазвонил телефон.
— Это вы, патрон? Я нахожусь на бульваре Клиши. Филип вошел в пивную на углу улицы Лепик и ходил между столиками, будто искал кого-то. Но не нашел. Рядом находится другая пивная. В нее он заглянул через витрину, а затем направился прямиком в туалет, но заходить туда не стал. От уборщицы я узнал, что Филип спрашивал у нее, не передавал ли для него что-нибудь некий Бернар.
— Она объяснила, что за Бернар?
— Твердит, что не знает, о ком идет речь.
— Очевидно, торговец наркотиками.
— Сейчас Филип направляется в сторону площади Клиши.
Едва Мегрэ положил трубку, телефон зазвонил снова. На этот раз оказался Торранс.
— Патрон, когда я вернулся в каморку, чтобы ее проветрить, то вспомнил о чемодане Филипа. Никто и не подумал ему его отдать. Вы думаете, он вернется за ним?
— Сначала он найдет морфий.
Когда Мегрэ вернулся в зал, Роза и девушка, принятая на место Арлетты, стояли в центре. Фред пересел в одну из лож, изображая клиента. Он кивнул Мегрэ, чтобы тот сделал то же самое.
— Повторим еще разок! — скомандовал он, подмигнув комиссару.
Новенькая девушка оказалась молоденькой блондинкой с вьющимися волосами и розовой кожей младенца. Было в ней что-то от деревенской простушки: наивный взгляд и округлые формы.
— Можно начинать? — спросила она.
Музыка не звучала, прожектора не освещали площадку, Фред зажег только дополнительную лампу над сценой. Он начал напевать, выбивая рукой ритм мелодии, под которую обычно исполняла свой номер с раздеванием Арлетта.
Между тем Роза, мельком поздоровавшись с комиссаром, объясняла девушке движениями, что нужно делать. Та начала беспорядочно кружиться по сцене — это, видимо, называлось танцем — виляя бедрами. Затем медленно, как ее учили, начала растегивать длинное черное платье, уже подогнанное по ее фигуре.
Фред выразительно посмотрел на комиссара. Оба изо всех сил старались сохранить серьезное выражение на лицах, ни тот, ни другой не позволили себе и намека на улыбку. Сначала обнажились плечи, затем одна грудь — в пустом зале, без музыки и освещения, все это выглядело довольно нелепо.