Мелисенда
Шрифт:
Мелисенда:
И что же мой супруг?
Филипп:
Король разгневался и обвинил во лжи бретонца,
А после снова речь о золоте завел,
Да только тот несчастный рыцарь
Не видел золота, о том и рассказал.
Мелисенда:
И что же это все?
Филипп:
То лучше Вашему Величеству не знать.
Мелисенда:
Не знать чего?
Филипп:
Не знать, какие муки
Бретонцу выпали и как несчастный умер.
Мелисенда:
Не знать... Я знаю слишком хорошо,
На что супруг мой в бешенстве способен.
(после небольшой паузы)
Что ж, благодарности моей
Мой друг, ты как никто достоин.
Подает руку Филиппу, тот с поклоном ее целует.
Однако даже королева
Тебя не сможет одарить
Как некий нежный, но колючий
Цветок...
Мелисенда бросает насмешливый взгляд на Катарину.
Теперь ступайте.
Филипп и Катарина, поклонившись королеве, уходят.
Мелисенда, прикусив губу, смотрит, как молодые люди скрываются за поворотом садовой дорожки.
Мелисенда:
Сколь мало милосердия во мне...
Ведь я почти хотела, чтобы
Злодей, на Гуго обнаживший меч,
Был смерти предан. Господи, прости!
Прими слепца обманутого душу,
Несчастный попросту не ведал, что творил.
Граф Яффы - покровитель негодяев,
Единоверцев обрекающих на смерть?
Вожак убийц бесчестных, что не погнушались
Жизнь отобрать у братьев-христиан
За золота сундук? Поверить в это
Мог лишь чужак, не знавший ничего.
Нет, истинный злодей - тот клеветник,
Кого назвал бретонец
Иудой со змеиным ликом.
А я скажу: и со змеиным сердцем.
Но кто он, рыцарь и христианин
Без совести и чести, затаивший
На Гуго зло?
Пресветлая и пресвятая Дева!
Мне страшно мысли собственной,
Что болью в висок стучит.
Её не отогнать,
Как ворона, учуявшего падаль.
Есть человек, который был бы рад
Избавиться от Гуго. И ему
Уже случалось действовать чужими
Руками против графа Яффы.
Король и Божьей волей мой супруг...
Ты видишь, Господи, на всё готова я,
Чтоб страшное рассеять подозренье.
Но слишком много сходится на нём...
Помчался в Яффу сам - вершить дознанье
И скорый суд. С собой Филиппа взял,
Что знает греческий, но не силён в латыни.
И, в самом деле, почему король
С бретонцем на латыни говорил?
Не по-французски? Неужели рыцарь
Бретонский не владел фрацузской речью?
Не верится. И, ко всему, Филипп подметил,
Как тему Фульк тотчас сменил,
Когда несчастный внешность
Клеветника решился описать.
Змеиный лик...
А может быть, серпента на лице?
Багровый толстый шрам,
Что так мою пугает Катарину,
Змеёю извиваясь на щеке,
Когда смеётся или говорит
Барон один, приспешник короля?
А Фульк, едва из Яффы прибыл,
Немедля повелел, чтобы к нему
Барона пригласили де Мильи...
Но, если это был барон... Выходит,
Корабль потоплен по приказу короля?
Нет, вздор! Снедаем жаждой власти безраздельной,
Фульк, может быть, жесток,
Коварен даже. Но не вероломен.
Как мне поверить в то,
Что он пойти решился против церкви
И ордена, чьё золото везли на корабле?
Нет, я не верю! Я не верю...
Чье золото... Однако...
Какое чувство странное - надежда.
Надежда глупая? Нет, вовсе не глупа она,
Когда сомненья разогнать сумела,
Сомнения, что вскормлены обидой.
Не ноет сердце боле и дышать легко,
Меж тем шарада всякая свое значение имеет,
И свой ответ. Но нет его пока.
По вкусу ли придется мне ответ?
Картина XII
Дом де Бранта
Катарина:
Отец, поверьте, горе ваше
Я понимаю и сочувствую ему
Всем сердцем. Но и вы меня поймите:
Барона де Басси не знала я,
И скорбь моя - лишь отраженье вашей.
Де Брант:
Что ж, отражению воистину смешно