Мэри Роуз
Шрифт:
Анна Болейн тоже рассмеялась, снова наполнила бокалы и чокнулась с Сильвестром.
— За любовь, мой мальчишка-корабел! За ту, что поджигает Европу, и за ту, что тлеет в спокойном Портсмуте. Почему ваш Энтони называет свою возлюбленную Фенхель?
— Ее зовут Фенелла, что значит то же самое, — ответил Сильвестр. — Я как-то сказал ему, что не нужно называть ее Фенхель, потому что это звучит как-то уничижительно и ее отец наверняка дал ей такое имя не потому, что для него дочь значила не больше растущей повсюду приправы. Когда мы встретились в следующий раз, Энтони положил мне на колени букет дикого фенхеля: филигранного, ароматного растения с нежными желтыми цветами. Я думаю, что он называет ее Фенхель, потому что видит в ней красоту, таящуюся в неприметном растении, и для этого нужен не просто мимолетный взгляд. А еще сила, которую оно ему дает. Он не ест мяса, только зелень, но сила у него, как у борца на ринге.
Она отставила в сторону бокал, накрыла ладонью его руку.
Спасибо, что вы мне все это рассказали. Я желаю вашему Энтони и его дикорастущему растению долгой счастливой жизни и полный дом детей.
Сильвестр промолчал и лишь грустно покачал головой.
— Вам не кажется, что то, что сделал такой жалкий человек, как Роберт Маллах, такому сильному, окруженному любовью мужчине, однажды все-таки уйдет в прошлое и его рана заживет?
Сильвестр снова покачал головой, и не успел он оглянуться, как рассказал ей все остальное: о детях верфи, историю которых никогда и никому не рассказывал, о счастье песен и легенд, о загадочном мире доков, о мечтах, связанных с «Мэри Роуз», и о смерти Ральфа, из-за которой разбилось все.
— Энтони стоял, опершись на сваю, и смотрел на корабль, который он боготворил, — завершил он свой рассказ. — А спустя пару ударов сердца он стал убийцей, так и не поняв, как это произошло. Теперь он пережил то же самое во второй раз: он послал своей невесте кольцо и счастливо плыл домой, навстречу свадьбе и любимому кораблю. Но едва он причалил в порту, как оказался еретиком, сам не понимая, как это произошло.
— Вы думаете, поэтому его рана не заживает? — негромко поинтересовалась она. — Вероятно, она открылась снова?
Сильвестр кивнул.
Стражники темницы хлестали моего друга до крови и, развлекаясь, били по тем же местам, куда попадали вчера, чтобы раны получались глубже и чтобы его спина навеки осталась отмечена. Своим предательством Роберт Маллаэс сделал то же самое, но его плеть била больнее кнута.
Анна Болейн поднялась, обняла его.
— Роберт Маллах всего этого совсем не знал, Сильвестр. Не терзайтесь от ненависти к жалкому карлику, он просто пешка на шахматной доске. Когда мы прибудем в Кале, я представлю вас и вашего Энтони королю, что скажете? Может быть, вы оба сможете обрести мир, если ваша звезда взойдет, а звезда графа Рипонского закатится.
— Его звезда взошла только благодаря Энтони! — воскликнул Сильвестр. — Этот справочник для корабелов… Неужели вы думаете, что Роберт Маллах мог придумать нечто подобное? А изящный двухтонный корабль, огневая мощь которого больше, чем у этого великана, на котором мы с вами находимся…
— «Мэри Уиллоуби»? — перебила его Анна Болейн. — Из-за этой каракки король ведет себя более чем несдержанно. Шотландцы, которые постоянно устраивают ему неприятности на восточном побережье, захватили ее и теперь используют огневую мощь и маневренность против наших патрульных судов. Король не глуп. Если бы он думал, что Роберт Маллах может еще раз построить ему такой корабль, он давно заказал бы ему с пол-эскадры.
Она все еще сидела рядом с Сильвестром и гладила его по руке.
— Простите меня, Анна, — произнес он. — Не знаю, где мои манеры. Вы пригласили меня, чтобы я поддержал вас, а вместо этого вы утешаете меня, как малое дитя.
— Вы меня поддерживаете, — сказала она и убрала прядь волос ему за ухо. — Очень приятно утешать такого сердечного мужчину, словно маленького ребенка.
— Но разве вам не пора идти? Разве вы не нужны королю?
— Король плывет не на этом корабле, — ответила женщина. — Он поехал вперед со свитой важных господ, на «Ласточке», чтобы не было кривотолков. Смешно, не правда ли? Словно беглый лесной пожар можно остановить, задув свечу. Сброд, обзывающий меня «великой шлюхой», не волнует, что в свои тридцать лет я еще девственница. Так же, как и тех, кто обзывает вашего друга еретиком и убийцей, не волнует то, что он является приверженцем старой веры и не ест мяса. Давайте выпьем последний бокал за всех шлюх и убийц — вам не кажется, что с ними вы в гораздо более приятной компании?
— Еще как кажется, — убежденно произнес Сильвестр и провозгласил: — За всех шлюх, убийц и еретиков! За всех людей, которые не притворяются, будто для того, чтобы быть невиновным, нужно что-то кроме доброй воли.
Они провели в Кале десять дней, в жилых помещениях вокруг форта Рисбен, возведенных специально для этого визита. У Сильвестра было достаточно возможностей проявить себя перед Анной Болейн. Окруженный придворными, прибывшими вместе с ним в Кале, король встретился за границей английской территории с Франциском и поехал с ним в Булонь, где господа приступили к переговорам. Официально эта встреча служила для установления взаимопонимания по поводу насущного турецкого вопроса и подписания соглашения о походе против врагов христианской веры. Между делом Франциск по секрету заверил Генриха, что поддержит его в столь важном для него вопросе, а позже господа развлекались, играя в теннис.
Гем временем Анна Болейн была вынуждена сидеть в Кале и ждать развития событий, что превратило ее в капризную и невыносимую особу.
— Интересно, кто из вас, мужчин, вообще достоин того, чтобы девушка проводила свои лучшие годы в ожидании? — ворчала она на Сильвестра.
— Фенелла убеждена, что Энтони того стоит, — рассмеялся в ответ Сильвестр.
— Куда он вообще подевался?
— Если он приделал вашему флагману крылья, не вините в этом меня.
— Кажется, в этом-то вся и загвоздка, — заявила Анна. — Мужчины могут скрашивать время ожидания кораблями, договорами, теннисными ракетками и неприличными женщинами, а женщины должны сидеть тихо, пока не постареют и не сморщатся.
— Поиграйте на мне, — произнес Сильвестр и поцеловал ее, как она того заслуживала. — Нельзя рисковать, чтобы роскошнейший цветок Англии стал старым и сморщенным, — хотя бы из одних только патриотических соображений.
— Думайте, что говорите, самый красивый мужчина Портсмута. Вы хоть понимаете, что этот мнимый цветок готов был бы упустить короля Англии, если бы ваша любовь принадлежала ей, а не парочке ваших воркующих голубей?
— Нет, вы бы не сделали этого. Вы станете королевой Англии.
— Вы действительно так думаете? С каждым днем я все меньше верю в это.
— Вы могли предположить, что ваш робкий капеллан, доктор Кранмер, может стать епископом Кентерберийским?
Она нахмурилась.
— Пока что он еще не епископ.
— Но ведь его назначение утверждено?
— Король попросил Папу прислать буллу о назначении на должность, — ответила Анна. — И сейчас мы ее ждем — как много лет ждали расторжения брака, о котором столько говорено. Как только благодаря папской булле Кранмер получит должность и сан, будучи примасом Англии, он сможет объявить недействительным любой брак и благословить брак Генриха и великой шлюхи Анны. Что произойдет после этого, одному Небу известно. Возможно, Папа пронюхал даже об этом намерении и именно поэтому отказывает в булле. При дворе шныряет множество всяких шпионов.