Мэри Роуз
Шрифт:
Прошло еще два дня, и настроение у Анны испортилось еще больше. Но однажды вечером она ворвалась в покои Сильвестра, когда он вместе с Энтони сидел за скромной трапезой.
— Высокие господа окажут честь! — запрокинув голову, сообщила она. — Послезавтра к обеду они должны быть в Кале, где мы поприветствуем их тремя тысячами выстрелов салюта. Вечером нам предстоит банкет и танцы, во время которых глаза должны обмануть короля Франции.
Она пила. Красивые волосы были всклокочены, и Сильвестру вдруг захотелось защитить ее от самой себя.
Энтони встал из-за стола и опустился на колени.
— О, мне так жаль, что я помешала вам обедать! — воскликнула Анна и рассмеялась пьяным смехом. — Но, прошу вас, не стоит портить себе аппетит. Перед такой, как я, не нужно вставать на колени — великую шлюху даже не приглашали на банкет с короной Франции.
— А вам нет необходимости вежливо обращаться к такому, как я, — спокойно ответил Энтони и обернулся к другу: — Мне уйти, Сильвестр? Вы хотите побыть наедине?
— О, прошу вас! — воскликнула Анна. — Посмотрите на меня еще раз, как вы только что сделали.
Энтони снова повернулся к ней лицом:
— Зачем?
— Просто так, — ответила Анна. — Просто потому, что это красиво. Пожалуйста, мастер Флетчер, скажите мне: ваш друг Сильвестр — мужественный человек?
— О нет! — воскликнул Сильвестр, но Энтони произнес:
— Если не он, то таких нет вообще.
— Расскажите!
— Один раз он накричал на священника и потребовал, чтобы тот нанес ему двадцать пять ударов палкой, наказав его вместо меня.
— Правда? — восхитилась Анна. — А теперь, положа руку на сердце, господа, кто из вас заслужил эти удары?
— Что за вопрос, — ответил Энтони, — конечно, я.
Анна рассмеялась.
— Значит, Сильвестр был совершенно невинным, но тем не менее предложил принять на себя столь суровое наказание?
Энтони кивнул.
— Мы, остальные, были просто зелеными сорванцами, но Сильвестр был настоящим героем.
— А священник, скажите, он согласился на это?
— Как же священник мог пойти на такое? — удивился Энтони.
— Наверное, я не гожусь в священники, — произнесла Анна. — Считается, что вместо сердца у меня настоящая глыба льда, но так поступить не смогла бы даже я. Честно говоря, мне было бы очень тяжело произвести подобное наказание.
— Оно того стоило, — ответил ей Энтони и вдруг усмехнулся, совсем как в былые времена. — Человек, у которого есть такой друг, богаче короля Англии, вы не находите? Заплатить за подобное одной поркой даже мало.
Анна Болейн в мгновение ока оказалась рядом с ним.
— Я уверена, что вы платите за это положенную цену, — сказала она и коснулась рукой его коротко стриженных волос. — Тот, у кого есть такой друг, должен быть особенным человеком, мастер Флетчер. Как думаете, ваш друг Сильвестр поможет и мне почувствовать себя богатой, как королева Англии?
— Он прирожденный рыцарь, — ответил Энтони.
Анна снова коснулась его волос, затем повернула голову и посмотрела на Сильвестра.
— Так скажите же мне, мой рыцарь, неужели король Франции действительно может решать, кому быть на празднике на английской земле?
— Ни за что и никогда! — воинственным тоном воскликнул Сильвестр. То, что сказал Энтони о том дне и об отце Бенедикте, придало ему невиданных сил. — Будучи англичанином, я не могу стерпеть, чтобы мою будущую королеву унижали подобным образом. Вы займете на этом празднике подобающее вам место, миледи. — Собственная храбрость испугала его, но, поглядев в глаза сначала Анне, а затем Энтони, он понял, что не разочарует этих двух людей, которые так верят в него.
Анна коснулась одной рукой плеча Энтони, протянула другую руку Сильвестру.
— Мой рыцарь и его оруженосец — настоящее чудо. Вы оба должны знать, что ваше мужество не останется без награды.
— Мы делаем это не ради награды!
— Я знаю, — ответила Анна и, слегка пошатнувшись, наклонилась, чтобы поцеловать Сильвестра в щеку.
В форте не было зала, подходящего для крупных торжеств. Вместо этого праздник в честь французского короля должен был проходить в купеческом доме, переоборудованном для размещения высоких гостей. Времени на подготовку оставалось мало, но Сильвестр фонтанировал идеями, а в качестве материала в сундуках Анны Болейн нашлось все, чего душа пожелает. Бывали мгновения, когда они хихикали над своим планом, словно дети. Смесь страха, волнения и дерзости пьянила больше, чем вино.
Два дня спустя Генрих и Франциск рука об руку проехали под украшенными гирляндами цветов воротами Кале. Француз был одет в расшитый бриллиантами камзол, англичанин — в фиолетовую, расшитую золотом парчу, а на его груди сверкало рубиновое ожерелье, каждый из камней которого был размером не меньше куриного яйца. Стоически, словно двойная статуя, они вынесли все поклоны и салюты, а затем удалились, чтобы отдохнуть перед праздничным вечером. Контроль за ходом мероприятий взял на себя Томас Кромвель, скользкий и мутный тип, который каким-то образом пошел по стопам кардинала Уопси.
— Береги себя, Сильвестр, — произнес стоявший рядом с ним Энтони и повернулся, чтобы уйти.
— Эй, подожди, ты куда?
— Назад, на корабль.
— Но сегодня вечером ты должен быть со мной!
— На это я не гожусь, — сдавленным голосом ответил ему Энтони. — У меня нет ни единого клочка ткани, которым я мог бы завеситься ради такого случая.
— Энтони, ты мне нужен! — почти в ужасе закричал Сильвестр.
Он увидел, как напряглись черты лица друга.
— В этом я сомневаюсь, — сказал тот. — Но если тебя не отговорить, я останусь.
Сильвестра мучила совесть из-за того, что он повел себя с другом, как со слугой, и оставил его ждать в пажеской, но Энтони заверил его, что он чувствует там себя лучше, чем в освещенном свечами зале. Бросив последний взгляд в щель, Сильвестр увидел, что он сидит в углу и держится за виски, а вся собравшаяся челядь сбилась в кучку, чтобы пошушукаться.
Банкет, который был призван помочь Генриху произвести впечатление на Франциска, прошел без накладок, не считая момента, когда из огромного паштета, покрытого корочкой, вырвался живой лебедь и от страха забил крыльями. Затем убрали столы, музыканты заняли места на галерее и начались танцы. Во время паваны было видно, что господа заскучали, некоторые даже начали зевать. И тут произошло непредвиденное. Внезапно, без перехода и паузы последовало жаркое сальтарелло. С первыми ударами барабанов в зал ворвался переодетый Ланселотом господин в сопровождении пяти дам в масках смешался с танцующими. В зале поднялось ликование» словно во время деревенского праздника.