Merry dancers
Шрифт:
Аврора вытерла рукавом вязаного свитера ползущую по щеке слезу; глянув вниз, она с грустной улыбкой почесала подросшего за последнее время Пыща, свернувшегося клубочком у неё на коленях. Очередное письмо в никуда обещало быть длинным, ведь столько всего произошло. Оглядев тускло освещенную сумеречным светом комнату в «Кабаньей голове», Аврора тяжело вздохнула и, достав волшебную палочку из-за уха, зажгла три свечи в потертом медном канделябре. Размяв уставшую от письма кисть руки, она взяла перо поудобнее, окунула кончик в граненую чернильницу и принялась выводить строчки дальше.
«…Не знаю, получал ли ты мои послания, но я надеюсь, что у тебя просто есть причины на них не отвечать. После закрытия Хогвартса мне пришлось переселиться обратно в «Кабанью голову», Аберфорт,
Пыщ сладко зевнул, вытянул коротенькие лапки и, выгнув спину, лениво открыл глаза. Внимательно посмотрев на хозяйку, усердно выводящую бесполезные строки, он попытался поохотиться на перо, но короткие лапы не позволили ему дотянуться. Тогда котенок стал тереться головой об электризующийся с его шерстью свитер Авроры; получив небольшой разряд, он обиженно мяукнул и, спрыгнув с колен, потягиваясь, поплелся к миске с водой.
За окном стремительно темнело, скоро придется идти вниз помогать Аберфорту.
“...Если бы Том не рассыпал по всему туалету эту странную вонючую пыльцу, если вообще это сделал он… Я не знаю… Профессор Меррисот говорила о псилоцибе конской — в библиотеке мало что написано об этом грибе, но все что мне удалось узнать — это то, что его используют в каких-то ритуалах. Том… он весь испачкался… Авроры считают, что он проводил какой-то ритуал, и теперь ему грозит Азкабан на долгие годы. Я писала Цигнусу и Каспару, просила помочь узнать, как продвигается расследование, ведь отец Каспара работает в Визенгамоте адвокатом, а мистер Поллукс Блэк имеет большие связи в министерстве, но они тоже не в состоянии помочь. Профессор Уидмор проходит главным свидетелем по делу, он видел, как все это произошло, но разговаривать со мной отказался, а потом покинул школу и пропал. Ничего, на суде он должен будет появиться. Письма он игнорирует, и понять этого я не могу… Может, он опять в запое. Я не знаю, что мне делать, а единственный человек, который мог бы что-то сделать, повлиять на расследование и на авроров финансово, ненавидит Тома… Абрахас в последние дни в школе перед ее закрытием совсем замкнулся в себе. Он даже не попрощался, когда уехал домой. Этот день был ужасен, еще и потому, что это был мой день рождения… Не исключено, что Абрахас сейчас во Франции, я понимаю его: потерять любимую девушку… Он сломлен и подавлен, наверное, я сама виновата в том, что он не хочет меня видеть, наговорила ему глупостей…
Самое страшное, что против Тома свидетельствовали студенты. Все, кроме слизеринцев, подтвердили, что между Томом и Эвелин были не самые лучшие отношения, однако я не припомню ничего сверхъестественного… Я хочу разобраться во всём этом, но что я могу без твоей помощи? Ничего… Я попробую поговорить с профессором Диппетом и узнать, где можно найти профессора Уидмора, я это так не оставлю… Это же Том…
Пожалуйста,
Твоя Аврора”.
Рука дрогнула на последней фразе, и капелька чернил сорвалась с кончика пера, оставив незатейливую кляксу вместо точки, вслед за кляксой на пергамент упала слеза — словно подпись, завершающая каждое бессмысленное послание. Запечатанный конверт отправился в карман белого передника, который украшали огромные синие звезды. Снизу доносилось тихое позвякивание столовых приборов и кружек, негромкий шелест голосов. Насыпав прожорливому коту корма, Аврора сменила домашние тапочки на туфли и засеменила вниз по лестнице в прокуренный табачным дымом паб. Хорошо, что существовали развеивающие чары, иначе наверху в жилых комнатах царила бы удушливая дымовая завеса. Иногда ночью приходилось вставать и обновлять заклинание, даже пустующий паб приносил наверх неприятные запахи, впитавшиеся в стены, потолок и мебель.
Не успела она выйти в паб, как сразу же раздался хрипловатый голос Аберфорта:
— А, Аврора, хорошо, что пришла, тебя тут спрашивают, — он кивнул в сторону стоявшей в неосвещенном свечами углу фигуры. Задумчиво нахмурившись, Аврора перевязала передник потуже и подошла к дедушке.
— Это кто? Я воспользуюсь твоей совой? — поинтересовалась она негромко, бросив взгляд по направлению незнакомки — это была женщина, которая, отвернувшись в сторону, размахивала платком и даже не смотрела на нее. Создавалось впечатление, что она боится касаться барной стойки, будто та заражена драконьей оспой. О назначении платка долго гадать не пришлось: сонная муха, непонятно откуда взявшаяся в пабе зимой, кружила над ней, то уходя в крутое, но очень ленивое пике, то поднимаясь ввысь, избегая встречи с мечущимся платком.
— Извините, мэм, вы меня искали? — бесшумно подойдя ближе, Аврора встала прямо рядом с ней и выжидающе уставилась на пышную, как одуванчик, меховую шапку светлого серого цвета. Женщина ловко махнула платком, и муха, обиженно прожужжав, отлетела в сторону сидящего за барной стойкой человека в малиновом пальто и стала кружить над его остывшем рагу из овощей. С чувством выполненного долга пока что неизвестная дама обернулась. Брови Авроры взлетели вверх, а потом приземлились обратно — так бывает, когда ожидаешь увидеть кого-то знакомого, а перед тобой появляется неизвестное лицо. — Здравствуйте, вы меня искали? — повторила она неуверенно. Может, Аберфорт что-то напутал?
Взгляд женщины скользнул по Авроре снизу вверх и обратно, при этом её лицо имело совершенно равнодушное выражение. Помада теплого бежевого оттенка сочеталась с неизвестно откуда взявшимся в середине февраля загаром. Неяркие тени, пудра и бронзовые румяна успешно маскировали совсем небольшие мимические морщинки в уголках глаз. Светлое манто и муфта в цвет шапке — этот наряд не слишком подходил для визита в грязноватую «Кабанью голову», да и постояльцы глядели на красивую леди с интересом — может тут были и те, кто уже подсчитывал выручку от дорогой шубы, которую можно получить у спекулянтов в Косом переулке.
— Добрый вечер, мисс Уинтер, — вежливо поприветствовала она, — Я вас именно так себе и представляла.
Аврора непонимающе оглядела себя и даже схватилась за свисающую с плеча толстую косичку, дабы проверить, всё ли в порядке с внешностью. Подняв голову, она обнаружила доброжелательную улыбку на устах незнакомки, незнакомки ли? Взгляд зацепил зажатый в нервно подрагивающих пальцах женщины голубенький батистовый платок с черным вензелем, вот только буквы терялись в складках.
— Мы знакомы?
— Думаю, что мы друг о друге слышали, — все с той же приятной улыбкой сказала она в ответ. — Я – Арабэлла Малфой. Полагаю, что мой сын Абрахас мог рассказывать обо мне.
Аврора автоматически кивнула, хотя не припоминала ни единого раза, когда Абрахас говорил о своей матери. Да и об отце он тоже не очень любил рассказывать. Встрепенувшись и встав по струнке, она вдруг поняла, что стоит вести себя более предусмотрительно, возможно, эта женщина, хоть и улыбчива, но такая же, как её муж, с которым довелось встретиться на вечеринке у Слагхорна, а в его присутствии ощущалась некая неловкость.