Мёртвые цветы

Банников Иван

Игнорируя его недоброжелательный взгляд, я прошёл мимо и завернул за угол. И тут же увидел блестящие чемоданы прибывшей семейки возле входа в магазин. Папаша со скучающим видом сторожил вещи и меланхолично чесал лицо под бородой. Из магазина доносились громкие голоса мамаши и продавщицы, а также восторги детей по поводу какой-то «вкуснятины».

Я быстро дошагал до администрации, но ответственные сотрудники на своих местах так и не появились. Начиная злиться и поглядывая на часы, я сверился со списком и нашёл фамилию полицейского,

которую хорошо запомнил из краткой сопроводиловки техслужбы. Вот, значит, какие у него более важные дела – возиться в огороде, вместо того чтобы ловить преступников, которые своими тупыми действиями решили подточить абсолютное положение великой Корпорации.

Мне жутко хотелось пить и есть. Но в кафе я возвращаться не хотел. Зато передо мной был магазин, в котором можно было бы купить что-то вкусненькое. К тому же, я всё равно должен был допросить продавщицу о третьем роботе.

В небольшом современном магазине было очень светло и шумно. Маленькая старушка-продавщица с высокой седой причёской бодро шныряла вдоль стеллажей с товарами и по указанию городской мамаши радостно метала еду и напитки на стол возле кассы. Дети верещали и выражали восторги по поводу невиданных сладостей в аккуратных картонных пакетиках.

– Вот эти огурчики отличные, говорю вам, я сама их на деньрожденье открывала. У нас у племянницы мужа было деньрожденье, так что мы сделали чудесный салат. Да-да, огурцы, телятина, грибы и картошка. И сыр, кажется. Или нет… Погодите, может без сыра… Нет, всё же сыр был какой-то. Берите, они вкусные! А хлеба какого? Белый из города, но я вам его не советую, хотя он дешевле. Но там столько примесей. Зачем вообще Максим его покупает, сколько раз уже говорила… А вот у нас Валентина выпекает хлеб, он такой чудесный, на домашней закваске из хмеля. Представляете!.. Нет, ну что вы! Какой алкоголь! Хмель даёт брожение, там же кисломолочные бактерии, откуда там алкоголь… О, здравствуйте!

Последняя фраза была адресована мне. Я еле слышно сквозь зубы поздоровался в ответ и присмотрелся к полкам, забитым разными банками, коробками и пакетиками. Заинтересовали полки с овощами и фруктами, наваленными по маленьким деревянным ящичкам. А ещё у меня потекла слюна при виде вертикального холодильника, за стеклянной дверцей которого заманчиво сверкали капельками влаги баночки и бутылочки с молочными продуктами.

Заминка возникла, когда продукты были уложены в два больших тканевых пакета, которые оказались слишком тяжёлыми.

– Так чего же ваш муж не возьмёт их! – слегка удивилась продавщица.

– Он там вещи сторожит.

– От кого?! – вскричала поражённая старушка. – Да у нас никогда в жизни никто не тронет чужое! Вот же вы меня сейчас рассмешили!

Она и правда залилась смехом, выскочила из-за прилавка и убежала на улицу, откуда тут же послышался её бодрый голос.

– Гри… ой… обозналась… Молодой человек, помогите! Тут ваши пакеты… Да не тронет их никто, что вы как дикие! Вот же, горожане какие.

Они вместе вернулись в магазин, но тут уж мамаша не выдержала и метнулась на улицу. Я вполне разделял её опасения по поводу ушлых и нечистых на руку деревенских, которые могли умыкнуть что угодно за считанные секунды, стоит только зазеваться или отвернуться.

Вся эта галдящая масса людей наконец-то вывалилась из магазина и теперь продавщица занялась мной.

– Хотите купить? А вы у нас надолго? Вам много продуктов надо?

– Мне просто перекусить, – я старательно гасил в себе раздражение от излишней общительности работницы магазина. – Пару булочек…

– Сладких? К борщу? Для бутербродов? Есть с изюмом, хотите? С корицей? С вишнёвым или сливовым вареньем? С творогом? Хотя, это ж уже не булочка, а ватрушка, наверно…

– Две булочки с изюмом, – я решительно остановил её тарахтение. – И упаковку ряженки.

– Жирной? Или полегче? Местной или из города? Вам в пакете или бутылке? Вы пить или есть?

Я мысленно застонал, но снова сдержал себя, потому что продавщицу ещё надо было допросить.

– Просто пол-литра ряженки, которую можно пить. Пить.

– Всё, всё поняла, – она радостно бросилась к холодильнику, потом к хлебному шкафу и ловко уложила булочки в бумажный пакет.

И тут возникла проблема. Я привычно приготовил ладонь, чтобы оплатить товары, но тут оказалось, что прикладывать её не к чему. Старушка обескураженно смотрела на мою вытянутую руку и не могла понять, что я делаю и зачем.

– Ещё что-то? – нерешительно спросила она.

– Оплатить, – коротко пояснил я, в то время как во мне нарастало раздражение.

– Ну-у-у… Эта… Ну так давайте деньги, – теперь она смотрела на меня как на умалишённого.

– Наличные?! – теперь пришёл мой черёд поражаться. – Я наличных денег в руках больше десяти лет не держал!

– Ну так это у вас в городе, – рассмеялась она, забавно прикрыв рот ладошкой. – А у нас нет связи никакой! Только наличными можно рассчитываться.

– А эти как расплатились? – я ткнул пальцем за спину.

– Ну, у них наличные оказались…

– Понятно, тогда уберите назад, – теперь я был зол от того, что не мог поесть и попить, а ситуация казалась мне тупиковой. – А здесь есть банк?

– А зачем? Деньги через почту шлём. Там же и оплачиваем всё, что нужно.

– И банкомата нет? – последняя надежда ещё трепетала во мне слабой искрой.

Тут она впервые промолчала и лишь пожала плечами.

– Тогда приступим к делу, – я злился и уже не старался это скрыть.

– К какому делу? – заинтересовалась она, быстро моргая.

– Робот номер три трудился в этом магазине?

Пару секунд она стояла с раскрытым ртом, а я наблюдал с удовольствием, как меняется её лицо.