Мертвые не разговаривают
Шрифт:
— Что это?.. — начала было Алена, но Андрей остановил ее движением руки.
Он вслушивался в ветер, пытаясь различить в нем хоть что-нибудь. Вскоре ему почудились всплески. Объемные, будто кто-то бьет веслом по поверхности воды. Или нет – скорее, неумелый пловец отчаянно барахтается, пытаясь не пойти ко дну. Неожиданно шум ветра разорвал протяжный гудок. Далекий и тусклый, он точно прорывался сквозь густую завесу тумана. А потом среди всплесков начали проскальзывать крики. Тонкие и отрывистые. Отчаянные
И вдруг все стихло. Резко.
Тишина.
Андрей сидел, не шевелясь, надеясь, что звуки возобновятся. Но тщетно.
Или он окончательно сошел с ума, или звуки в телефонной трубке действительно что-то значат. Во что верить?
Андрей убрал телефон, глубоко вздохнул.
— Уже можно говорить? — спросила Алена. В ее голосе слышалась насмешка.
— Угу, — кивнул Андрей.
— Объяснишь, что произошло?
— Сразу, как только сам пойму. Слушай, у вас поблизости есть водоем?
— Да. Есть озеро.
— Большое?
— Мне не с чем сравнивать.
Андрей поднял на собеседницу взгляд. Девушка улыбалась.
— Вредная ты какая, — проговорил он нарочито строго.
— Это ты смешной.
— Не знаешь, на этом вашем озере не происходило каких несчастных случаев?
— При мне – нет. А раньше – не знаю. Это лучше спросить Степана Михайловича или еще кого из тех, кто жил еще в старом городе.
— Старом?
— Это мы так называем Водино двадцатилетней давности.
— Понятно. Тогда пойдем к старосте. Думаю, с мужиками он уже наговорился.
Андрей помог Алене убрать папки, и они, не забыв потушить светильник, покинули библиотеку. Первым делом направились в дом Степана Михайловича, где и обнаружили его сидящим за столом. Староста обедал. Запах свежих щей ощущался даже в сенях. Гостей он встретил неодобрительным взглядом, но ничего не сказал.
— Мне нужна информация, — начал Андрей без предисловий. Он прошел к столу, сел напротив старосты. Спутница осталась стоять в дверях.
— Слушаю.
— На вашем озере происходили несчастные случаи? Двадцать лет назад. Крупные.
Степан Михайлович пожевал губами, постучал деревянной ложкой по тарелке.
— Да вроде бы нет. Ничего необычного. Топли, конечно. Но где не бывает.
— Кто тонул? Много народу?
— Нет же. Один в год – два… Не припомню, чтобы больше. Да и то в основном по пьяни.
— Плохо… – вздохнул Андрей. Только было зародившаяся гипотеза развалилась, не успев окрепнуть.
— А зачем тебе?
— Уже незачем, — он поднялся из-за стола, направился к выходу.
— Садитесь обедать, — окликнул его староста.
— А что там за развалины на берегу? — вдруг спросила Алена. — Вроде как огороженная территория раньше была.
— Есть такое. Детский дом там был. Как бишь его… Бережок, что ли. Да, точно – Бережок.
Андрей
— Детский дом? Ален, ты говорила о гибели детей…
— Да, погибло несколько детей. Как-то разом. Но подробностей не знаю.
— Только слухи, — сказал староста. — Вскоре после взрыва в церкви в Бережке что-то произошло. Вообще этот дом всегда стоял особняком от города. Воспитанники учились там же, с нашими детьми почти не контактировали.
— Что с ними со всеми случилось? — спросил Андрей.
— Не знаю. Погибли, наверное. А возможно, кто-то и выжил. В городе многие семьи распались. Так или иначе. Почему-то на детей сумасшествие не действовало. А вот на их родителей… Короче говоря, мы собирали всех, кто остался сиротой. О родных, конечно, расспрашивали, да куда там. Некоторые от страха и слова вымолвить не могли.
«Дети… дети…»
Андрей отлично помнил звонкий смех в своих кошмарах. Смех, который мог принадлежать либо женщине, либо ребенку. Помнил легкие шаги и кружащиеся рядом небольшие тени.
Никакой уверенности, только предположение. Но хотя бы есть за что зацепиться.
— А почему ты спрашиваешь? — поинтересовался староста.
— Да так, хочу проверить одну версию.
— Думаешь, во всем виноваты дети? — поморщился Степан Михайлович. — Брось, они попали под удар, как и все мы.
— Это единственное, что мне кажется вероятным.
Староста задумался.
— Ну, хорошо. В конце концов, чем черт не шутит. Может быть, все иначе, чем думали мы. Что ты хочешь?
— Осмотреть руины детского дома.
Степан Михайлович глянул в окно.
— Время еще есть. Успеем дотемна, если не задерживаться, — он положил ложку на стол, поднялся. — Только имей в виду: в сам дом ты не попадешь.
— Призраки?
— Да.
— Плевать. Мне бы попасть в его окрестности.
— Ты что-то задумал? — спросила Алена.
— Вы когда-нибудь пробовали наладить контакт с этими призраками? Хоть какой-то.
— Они не очень слушают, да и сами не особенно разговаривают. Ты и сам слышал, — усмехнулся староста. — Чуть зазевался – и все. Считай, покойник. За все двадцать лет после контакта с ними не выжил никто. Только те, кто сумел убежать. Но никаких диалогов.
— Есть место, где они все еще могут говорить. И, надеюсь, слушать.
— В кошмарах? — голос Алены звучал хрипло.
— Да. Я не уверен, но думаю – встречался там именно с ними. Или кем-то еще, но не с сумасшедшими убийцами. Что-то иное. Они сами ничего не делают. Скорее – подзуживают других. Тех, кто убивал в реальном Водино.
— Уверен, что сможешь их найти? — спросил Степан Михайлович. На его лбу пролегли глубокие морщины, глаза сузились.
— Пока что находить меня удавалось им. Не думаю, что эта традиция изменится.