Мёртвый хватает живого
Шрифт:
— Привет, Дима.
— Привет, Регина. Видок у тебя не очень.
— Хорошо хоть не врёшь.
— Я думал, ты другое скажешь.
— Другое бы сказала другая.
Она расстегнула куртку, разомкнула карабинчик, протянула Диме мобильник.
— Скачай фотографии. Шнура с собой у меня нет, через инфракрасный. Здесь последний Колин репортаж. Сан Саныч отобрал у меня XDCAM.
— Репортаж? XDCAM? Коля?
— Не спрашивай, а смотри.
— А где Коля?
— Дима, послушай меня, пожалуйста… Коли больше нет. Пожалуйста, смотри фотографии.
— Я смотрю… Регина? Где ты взяла это? Что за голая бабка? Она… ест его? Мы с Колей дружили с пятого класса. Нет, ты подожди… Ты приходишь, даёшь мобильник — и говоришь, что Колю съела голая бабка?
— Я, Дима, ничего не говорила. Если б я не вызвала Колю на Мельникайте снимать голышей, он был бы жив. И если б я не была такой трусихой, я бы оттолкнула бабку, и… И вообще не нужно было никакого репортажа… и этой «Голой России»!
— Какой ещё «Голой России»?
«Не надо плакать, Регина. Не надо. Видок у тебя не очень. А почему не надо? Надо уходить отсюда, пока Сан Саныч тебя тут не застукал».
— И что, много таких бродит по улицам?
— Я не знаю. Я хочу сделать репортаж.
— Ты же сказал, Сан Саныч отобрал…
— Я сделаю сетевой репортаж. Из этих фотографий. Нужна твоя помощь.
— Ты что, на компьютере работать не умеешь?
— Не злись. Умею. К счастью, хоть это я умею по-настоящему. Я сделаю сайт на хостинге народ точка ру. И сброшу тебе ссылку. Без тебя о моём сайте никто не узнает. Ты вывесишь ссылку на «Тюмени ТВ». И Сан Саныч тебя повесит.
— Четвертует.
— На кол посадит. Часа на два вывесь ссылку. Потом можешь заявить о взломе корпоративной сети, о вирусном проникновении, о хакерской атаке, о чём хочешь. О шпионаже «регионщиков». Фантазируй напропалую. Можешь сказать, что я просила тебя о ссылке, но ты, человек исключительной порядочности, сотрудник, до корней волос преданный директору, мне наотрез отказал. А раз просила Снежная, скажешь шефу, то и виновника взлома надо искать в направлении бунтарки Снежной. Сидит, мол, дома, и гадит. У неё же дружок есть, с которым она время от времени спит, — Влад Макеев, мальчишка 16-ти лет, хакер. У него судимость, и срок условный. За удалённое проникновение в золотохранилище Центробанка. Сделай удивлённые глаза и скажи шефу: вы что, об этом не знали, Сан Саныч?
— Ты всерьёз?
— Отдай мне телефон. Теперь всё всерьёз, Дима. Теперь если и выдумываешь, так для того, чтобы серьёзное не казалось фарсом.
— Ты и вправду стала какая-то другая, Регина.
— Эта другая нравится тебе больше или меньше?
— Больше.
— Ну и хорошо. Подумай о том, что сказал бы тебе Коля.
Она поцеловала Диму — ну что за дурацкая мода у мужчин: по три дня не брить щёки, — и выбежала из веб-мастерской.
Глава тридцать девятая
На проходной она услышала по радио: «По улицам Пятидесяти лет Октября, Профсоюзной, Мельникайте — автомобильные пробки. ГИБэДэДэ просит водителей быть предельно внимательными. Идёт мокрый снег. При низкой видимости повышается риск столкновений на дорогах. На десять ноль-ноль в Тюмени зафиксировано двадцать четыре автомобильных аварии. Остаться дома рекомендуется пожилым водителям и тем, кто боится не справиться с управлением. Слушайте радио «Девять». Гипермаркеты «Камелия» предлагают фарш «Домашний» со скидкой…»
На Свердлова было тихо. То есть было как обычно в этом районе — словно не желающем расстаться со статусом «спального», несмотря на открытие здесь три года назад их телестудии, два года назад торгово-развлекательного центра «Рубин», а год назад — очередного гипермаркета «Камелия». Было как обычно — будто ничего и не произошло страшного в этот день. Навстречу Регине попадались самые заурядные, самые обыкновенные прохожие. Вот какой-то школьник с радостным лицом промчался мимо неё. Крикнул зачем-то ей: «Ура, у нас уроки отменили!» Да, она бы на его месте тоже радовалась. Школу она не любила. Сидеть в классе — только фигуру портить. Потом никаким фитнессом не выправишь.
Она накинула капюшон. А почему тут должно быть необычно? Необычное произошло на Мельникайте (и на Харьковской, если верить таксисту; и таксист не сказал, что там ели), а не здесь. Она прошла пешком от Мельникайте до Свердлова — и нигде ничего ужасного не заметила. Так уж мы устроены, думала она: нам кажется, что всё, что произошло с нами, происходит везде. Что все озабочены тем же, что мы. Плачут от того же, что и мы. Когда нам очень-очень до чего-то есть дело, мы забываем, что до нас никому нет дела.
Она дошла до Quality hotel «Тюмень».
Несколько иностранцев, среди них два негра — в белых пальто, в белых перчатках, с чёрно-бронзовыми лицами, очень приятными Регине после мертвенно-бледных рож пожирателей, — стояли возле такси, а отельные мальчики в униформе полушагом, полубегом выносили из гостиницы их чемоданы. «Мы никогда нэ вернэмс в эти прокляти страну», — сказал один негр мальчику, положившему в багажник «Волги» последний чемодан. — «Потому чаевий тьебье нэ обьязатьельен», — сказал второй. — «Сволочи!» — чётко выкрикнул мальчик. Негр плаксиво улыбнулся толстыми губами и неожиданно пнул мальчика в пах. Тот упал и стал корчиться на снегу, закрыв пах руками. Негр стал материться по-русски. А второй негр крикнул Регине:
— Э, красивая рюсски сука, иди, покажу настояшший половий чльен!
Регине захотелось подбежать и пнуть его острым носком сапога куда следует, и выбить ему глаза каблуками, а ещё захотелось пожалеть восемнадцатилетнего мальчишку, всё лежавшего на снегу, — но мальчику не привыкать получать пинки в отеле, так же, как и чаевые, а ей не привыкать выслушивать непристойности от туповатого мужского племени, — но у неё дело много важнее горя побитого мальчишки и дурного настроения негра, собравшегося свалить из России. «Мы никогда нэ вернэмс в эти прокляти страну». Свалить из России? Не из-за того ли самого важного её дела, не из-за того ли, что увидел что-то такое на улицах, что ему показалось хуже самых диких историй про колдовство вуду и шатающихся островных зомби?