Место под солнцем
Шрифт:
— Ты умеешь привораживать мальчиков, Эо. В Средние века тебя бы назвали ведьмой. Каковы дальнейшие планы?
— Вторая бутылка шампанского и ужин. А потом еще одна бутылка шампанского и пьяные танцы.
— Неплохо. Я в деле.
***
К трем часам утра все обитатели виллы угомонились и разошлись по своим комнатам. Свет полной луны заливал спальню, воздух наполняли ароматы цветущих деревьев, в саду пели сверчки. Звук воды в маленьком фонтане всегда убаюкивал Эоланту, но сегодня она вертелась с боку на бок, пытаясь успокоить мысли. Она думала про брата, про Ливия, про Леона Кадара и его неудавшееся свидание с Кантарой. Начальник тюрьмы уволил ее, как и обещал, но уже на следующий
Тем же вечером Леон наплевал на самый строгий ее запрет: подъехал к воротам виллы и битый час уговаривал сестру его впустить. Разъяренная Кантара заявила, что старшая леди Нойман должна решить эту проблему, да поскорее, и добавила, что в противном случае она за себя не отвечает. Пришлось впустить месье Кадара и провести его в кабинет, воспользовавшись тайной тропинкой в саду — как показала недавняя история с Ливием в главной роли, на незнакомцев «амазонки» реагировали не совсем адекватно. За плохого мальчика-красавчика Леон не сошел бы даже при большом желании, но хозяйка решила не тревожить девушек, хотя внутренний голос подговаривал устроить ему триумфальное шествие у бассейна, а потом оставить на растерзание голодных девиц. Может, тогда бы он о ней забыл?
Разговор в кабинете длился два часа. Под конец Леон чуть ли не плакал, а охрипшая Эоланта чувствовала себя так, будто пробежала марафон по пустыне, не сделав ни глотка воды. Собеседник не сдавал позиции и раз за разом повторял одно и то же: он ошибся, повел себя как полный идиот, поддавшись эмоциям. Их отношения никогда не будут прежними, но она должна вернуться. Половина надзирателей устроила забастовку, а вторая половина — в основном, женщины — работает вполсилы и не подчиняется приказам. О заключенных и говорить не приходится. Постоянно задирают надзирателей и творят все, что душе угодно. Он простит ей все. И Ливия Хиббинса, и уродливую сцену с Кристофом. Все, что ему нужно — вновь видеть ее в кресле старшего надзирателя. И Эоланта сдалась. Она по-прежнему хотела избавиться и от Леона Кадара, и от опостылевшей должности. И неудача Кантары только подогрела ее решимость. Все к лучшему. Она могла бы убить его сама, но эта мысль ей не нравилась. Возможно, стоит отпустить весла и сидеть в лодке, глядя на реку. В конце-то концов, Кантара права: не нужно лишать Ливия удовольствия прирезать недоумка лично. Говоря о том, что подобные выходки со стороны мужчин ей не нравились, Эоланта кривила душой. Было в этом что-то по-первобытному возбуждающее.
Лежавшая рядом Марика дышала ровно и глубоко. Тонкое шелковое покрывало сползло на сторону, и в лунном свете изгибы ее тела казались особенно соблазнительными. Чуть полноватая, с широкими бедрами и пышной высокой грудью, в мире, где правила болезненная худоба, она считалась чуть ли не уродиной, но страдала не от недостатка поклонников, а от того, что многие из них вели себя слишком навязчиво. Эоланта всегда представляла себе жриц сладострастия именно такими — влюбленными в себя и в жизнь и безвозмездно дарящими эту любовь другим. Наверное, поэтому она не отказывала Марике, которая могла занять отдельную комнату на вилле, но предпочитала спать в постели хозяйки.
Близость с женщиной отличается от близости с мужчиной как день от ночи. Даже страсть в ней другая — бездонная, таинственная, как луна, которая дарит дочерям Евы силу и особую магию и управляет их жизнью. Каждый раз Марика открывала для Эоланты новую дверь в, казалось бы, изученный вдоль и поперек мир чувственных удовольствий и знакомила с собственным телом. Однажды они выбрались вдвоем в лес и, сбросив
Любовницей Марику она не называла — скорее, та была наставницей. Терпеливой и тактичной. И жалела о том, что не встретила ее много лет назад, в те дни, когда училась искусству любви у мужчин. Сегодня они лежали в постели, ели фрукты и говорили о том, чем удивить Ливия при следующей встрече. Подруга имела редкий талант излагать самые интимные вещи простым языком, называя все своими именами и ни капли при этом не смущаясь. Эоланта же во время беседы краснела, как девочка. «Это тебя возбуждает?», — спросила Марика. «Очень», — призналась хозяйка. Рука подруги лениво катала по ее обнаженному животу персик. «Хочу, чтобы ты была счастлива, — сказала она. — Чтобы полюбила по-настоящему. И чтобы эти чувства подпитывали твою страсть». «Вот бы Сезар рассуждал точно так же», — рассмеялась Эоланта. «Он твой старший брат, а старшие братья ревнивы. Но рано или поздно он примет твой выбор. Он знает, каково это — быть женатым на нелюбимой женщине, а потом встретить ту, без которой не представляешь жизни. Мы не можем приказывать своему сердцу. Оно решает за нас, и это решение всегда правильное».
Спустя полчаса Эоланта окончательно уверилась в том, что не уснет, встала и накинула халат. Когда она укрыла Марику одеялом, подруга положила ладони под щеку.
— Куда ты собралась посреди ночи, Эо? — сонно пробормотала она.
— Мне нужно уехать. Оставайся здесь и чувствуй себя как дома.
Вакханка приоткрыла один глаз.
— Ты вернешься к утру?
— Вряд ли.
— Жаль. — Марика устроилась поудобнее и обняла подушку. — Постарайся вернуться. На завтрак я хочу крепкий кофе, блинчики с малиновым вареньем и тебя.
Оказавшись в кабинете, Эоланта тихо прикрыла за собой дверь, подошла к столу и подняла трубку телефона. По ночам Кристоф спал редко — он вообще мало спал, как и многие темные эльфы — но дома бывал еще реже. Оставалось скрестить пальцы и надеяться на то, что сегодняшняя ночь будет исключением из правил.
— Слушаю, — раздался на том конце провода знакомый голос.
— Привет, это я. — Эоланта посмотрела на настенные часы. Они показывали без четверти пять утра. — Прости за поздний звонок.
— Ты хотела сказать, за чересчур ранний, — рассмеялся Кристоф. — Голос у тебя не встревоженный, и это хороший знак.
— Мне нужно знать, куда уехал Сезар.
— Я не могу ответить, и ты знаешь, почему.
— Я редко обращаюсь к тебе с просьбами, Кристоф, но сейчас мне нужна помощь.
— Расскажи, в чем дело. Завтра утром я все ему передам. Если не лично, то через кого-то из наших людей. Речь о деньгах? У тебя сломалась машина?
Эоланта прислушалась к мирным ночным звукам сада за распахнутым окном.
— Нет, — ответила она. — Это касается Ливия Хиббинса.
— Ты серьезно, первые боги тебя подери? Твой брат не говорил, что попытки влезать в мужские дела ничем хорошим не заканчиваются? Он приносит тебе деньги, на которые ты покупаешь платья и еду, и этого должно быть достаточно для того, чтобы ты не совала свой нос туда, куда не следует!
— Хорошо. Тогда я позвоню кому-нибудь другому. В любом случае спасибо за помощь, Кристоф.
— Нет, стой. За это я отхвачу от Сезара по полной, но хотя бы не подставлю чужую задницу. Пообещай мне, что не будешь творить глупости. Боги, нет. Лучше вообще ничего не обещай.