Милая Шарлотта
Шрифт:
Матушка цвела и пахла как обычно: она была миниатюрной шатенкой с яркими голубыми глазами и белоснежной кожей. Ей было сейчас чуть меньше сорока, а стройности ее талии и румянцу на щеках, могла, пожалуй, позавидовать и какая-нибудь молоденькая красотка.
Расцеловав Жоржетту в обе щеки, матушка разглядывала ее не дольше мгновения, а потом взгляд ее с любопытством, которое она даже не пыталась скрыть, скользнул за плечо Жоржетты.
– Матушка, позвольте представить вам мсье Госкара, это… - сочла нужным познакомить их Жоржетта и запнулась, не зная как его назвать - секретарь барона де Виньи?
Но Госкар вмешался сам и, почтительно целуя матушкину ручку, отрекомендовался:
– … очередной несчастный, сраженный наповал вашей прелестной дочерью, - а выпрямившись, очень по-свойски приобнял Жоржетту за плечи, будто делал это изо дня в день.
– Вот как?… - изумленно отозвалась матушка.
Она переводила несколько потерянный взгляд с Жоржетты на Госкра и, кажется, не знала, что сказать. Жоржетта прежде не помнила такого - чтобы ее матушка не могла найти слов. И это ее раззадорило и развеселило настолько, что Жоржетта тотчас приняла решение подыграть мсье Госкару и, аккуратно стряхивая его руку со своего плеча, жеманно произнесла:
– Госкар, прошу вас, ну не здесь же… - и продолжала лучезарно улыбаться маменьке.
Затянувшееся неловкое молчание нарушил мсье де Лабранш:
– Господа, раз мы так удачно встретились, быть может, вы не откажетесь прогуляться с нами по Тюильри?
Сад находился совсем рядом.
Во время прогулки дамы обменялись кавалерами: матушка и Госкар шагали чуть впереди, а Жоржетта под руку с мсье де Лабраншем следом. Причем мама, придя в себя, теперь уже не умолкала ни на мгновение. На первый взгляд, она вела непринужденную светскую беседу, но успела разузнать все: женат ли Госкар, имеет ли должность, каково его состояние и даже любит ли он детей.
Мсье Госкар отвечал учтиво, успевая и пошутить, и удовлетворить матушкино любопытство, еще и всячески демонстрировать свой интерес к Жоржетте, именуя ее не иначе, как «лапочка моя».
По окончании прогулки, когда мужчины направились к набережной, чтобы поймать два экипажа, мать и дочь чуть отстали. Оборвав пустой разговор о погоде, герцогиня де Мирабо вдруг сказала:
– А ты очень похорошела в последнее время, деточка моя, - матушка машинально поправила несколько волосков, выбившихся из прически Жоржетты, и смотрела на нее теперь с улыбкой.
– Не думала я, что ты повторишь мою судьбу, но твой мсье Госкар очень милый молодой человек, не то, что этот хлыщ де Руан…
– Мама… - поморщилась Жоржетта, но мать ее не слушала.
– Он не пара тебе и даже не спорь! А мсье Госкара постарайся не упустить: я знаю, характером ты пошла в родню своего папеньки, то есть просить тебя бесполезно, но постарайся сдерживать свой нрав… Ах, милая, - она вздохнула, - это такое счастье, когда находишь свою любовь в столь юном возрасте. Ты еще очень молода и пока не понимаешь, что титулы, состояние, даже положение в обществе - это наживное, мелкое и радует лишь тогда, когда есть главное - человек, с которым можно все это разделить.
– Мама… - снова простонала Жоржетта, испытывая теперь огромное желание сказать матери правду.
Но та не желала ее слушать, тем более что торопилась - мсье де Лабранш, наконец, добыл коляску. Встав на цыпочки, чтобы дотянуться, герцогиня
– Все, деточка моя, мне пора, обнимаю крепко. Передавай привет отцу!
И, развернувшись, быстро зашагала к экипажу, кажется, пытаясь скрыть слезы.
Слова матери все не шли из мыслей Жоржетты, пока она ехала в карете вместе с мсье Госкаром. Она несколько забыла о его присутствии рядом, и когда вдруг заметила его взгляд на себе, сочла нужным сказать:
– Спасибо вам, мсье Госкар, вы мне очень помогли сегодня. Наверняка эта выходка мне еще аукнется и, возможно, я даже пожалею, но… - она не смогла сдержать довольной улыбки, - право, момент, когда матушка не знала, что сказать, глядя на нас - это того стоило! Кажется, сегодня она была довольна мною впервые за всю мою жизнь. Глупо, да? Я, взрослая замужняя женщина, я убила когда-то медведя одной стрелой - и я боюсь неодобрения собственной матери.
– Забавно… - отозвался на это Госкар. Он сидел напротив Жоржетты, но тут, заинтересовавшись, вдруг пересел рядом с ней.
– Нет, я не о вашей матушке, а о медведе… убить его одной стрелой - это невозможно.
– Вполне возможно, раз я это сделала, - высокомерно ответила Жоржетта и пояснила: - просто попасть нужно в глаз, использовать тяжелые стрелы и стрелять, разумеется, с небольшого расстояния.
– Вероятно, это был совсем небольшой медведь… медвежонок.
Он ей не верил. Осознав это, Жоржетта рассердилась не на шутку:
– Да, сравнительно небольшой!
– с ядом в голосе ответила она.
– Всего-то четыреста фунтов весом [34] ! Его шкура лежит на полу в большом каминном зале в замке моего отца, и каждая собака в округе знает, что это я его подстрелила. Или вы считаете меня лгуньей?!
[34] Приблизительно 180 кг
Госкар примирительно поднял руки, ладонями вверх и торопливо заверил:
– Верю-верю! Иначе, чего доброго, вы еще вызовете меня на дуэль - право, я уже не знаю, чего от вас можно ожидать, мадам.
– То-то же!
– победно закончила Жоржетта, упиваясь его вниманием к себе.
Ей доставляло огромное удовольствие видеть неподдельный интерес в глазах Госкара. Это придало ей смелости настолько, что Жоржетта вдруг подсела ближе к Госкару так, что касалась его плечом, и, затаив дыхание от собственного бесстыдства, дотронулась пальцами до щеки Госкара - холодной, жесткой и гладко выбритой. А потом, поддавшись порыву, и вовсе прильнула своими губами к его, легонько целуя.
И тут же, как ни в чем не бывало, отсела от него в другой угол кареты, отворачиваясь к окну и не в силах подавить озорную улыбку.
– Я посмотрю, вы сегодня в ударе, мадам, - несколько потрясенно произнес мсье Госкар.
Жоржетта деланно удивилась:
– А что такое? Вы вчера меня целовали, а мне что же - нельзя? И у меня действительно отличное настроение сейчас… Послушайте, мы удачно пристроили бумаги в канцелярию, так отчего бы нам не отпраздновать это событие? Я бы с удовольствием согласилась поужинать с вами еще раз.