Мир культуры. Основы культурологии
Шрифт:
государственности, в искусстве. В повседневности человек оказался незащищенным
от воздействия стихий общественной жизни, полисное государство сменилось
единовластным правлением сначала Филиппа Македонского (отца Александра), а
потом и Александра Великого, искусство же все более обращало внимание на
реального человека во всей его обыденности. Если в период классики раб не мог
быть героем художественного произведения, то в эпоху эллинизма хилый и
изможденный раб-нубиец или старый рыбак становятся привычными персонажами.
Искусство
черты лиц стариков, в облик страдания, борьбы или смерти. Храм Зевса в Пергаме
знаменит огромным фризом длиной 120 метров, изображающим борьбу богов и
гигантов — олицетворения грозных неведомых людям сил. Переплетенные в
смертельной схватке тела, искаженные напряжением лица, во всех фигурах — нечто
278
чрезмерное, непостижимое,
“превышающее волю и
возможности личности” [246, с.125]. Греческое искусство
периода классики сочло бы такие произведения слишком
вульгарными.
Правда, существуют и другие взгляды на искусство
эпохи эллинизма. Например, Винкельман поделил все
античное искусство на четыре этапа: “древнейшее искусство”
—
период архаики; “высокое” искусство — период классики,
искусство периода расцвета афинской демократии; третий
Статуя Афины
этап — “прекрасный” — эпоха эллинизма. Четвертый этап —
из Пирея.
“подражательный” — включил в
IV век до н.
себя искусство Рима, которое он
э.
считал несамостоятельным [58]. Винкельман справедливо
связывает эллинизм с прекрасным искусством, обращаясь
к тем его образцам, которые до сих пор олицетворяют
собой величественность и порыв — к скульптурному
изображению Афродиты Милосской и знаменитой Нике
Самофракийской. Традиция не может исчезнуть
мгновенно. Она продолжает жить, может быть, как мечта
или надежда, но уже перестает выражать потребности и
сущность своего времени, даже оставаясь прекрасной.
“...В этих статуях заканчивало
Агесандр, Попидор,
свою
историю
античное
Атенодор. Лаокоон
искусство, олицетворившее в
человеке красоту и гармонию
всего мироздания” [246, с. 126]. В изменившихся условиях
жизни прежние нормы и традиции начинают выглядеть все
более формальными, теряя свой внутренний нерв, то, что
пифагорейцы называли “музыкой сфер”. Появляются
поддерживающие традицию, прекрасные по форме, но сухие,
неодухотворенные творения, такие, как знаменитая “Камея
Гонзага”— портрет Птолемея II Филадельфа и Арсинои,
вырезанная из трехслойного сардоникса. Уже в этом
творении искусного мастера утрачены духовный мир и
духовная сила античного скульптурного портрета.
Искусство эллинизма, исчерпав свою прежнюю форму,
Старый рыбак
не
могло больше создавать образ богоподобного человека,
поскольку он, получив возможность стать обывателем, устранился от политических
проблем и начал жить жизнью частного лица. “В демократических Афинах...
разъединение частного и общественного было немыслимо: общественная
деятельность для афинского гражданина сливалась с его личными интересами, а
эгоизм частного лица, уклоняющегося от общественных обязанностей,
рассматривался чуть ли не как преступление. В эллинистических монархиях дело
279
изменилось: в этих больших государствах отдельный человек незаметен, его влияние
на общественную жизнь понижается” [99, с. 96].
Если искусство переосмысляет место и роль человека в
обществе, то философия делает проблему человека, его
отношения с миром и обществом, смысл жизни центральной
в своих рассуждениях. Исторические катаклизмы, которые
смели греческую классику, лишили уверенности и чувства
защищенности человека,
“ликом подобного богам”.
Антисфен из Афин, основатель философской школы
киников, на вопрос, о чем человек должен мечтать, ответил:
“О том, чтобы умереть счастливым” [325, с. 70]. Эпохой
раньше философия могла рассматривать человека как меру
всех вещей (Протагор). Теперь же человеку приходится
искать смысл в самом себе, и для этого ему нужно либо
“отодвинуть” мир от себя, либо самому отстраниться от
мира.
Ника Самофракийская.
Кон. Ill —нач. II века до н. э.
280
Их духовный отец, Сократ, предполагал, что
достоинство и свобода человека состоят в том, чтобы не
зависеть от собственных потребностей, имея в виду
тщеславную погоню за наслаждениями и модой. Но
чувственные радости Сократ не считал порочными.