Мир под лунами. Начало будущего
Шрифт:
Я прошептала:
– Не хочу оставаться без тебя! Мне страшно, Теи! Я боюсь их всех! Не оставляй меня здесь одну!
Ее чуть влажные ладони источали сладковатый запах пота. Мне захотелось, чтобы мы стояли так всегда.
– Тебе нечего бояться, милая. Никто не обидит тебя. Наоборот, каждый из нас сделает все, чтобы ты была спокойна и весела.
– Потому что я еще нужна вам. А что будет со мной, когда я расскажу все, что знаю? Отдадите Бероэсу? Отправите на Эркой?
Ее руки отпустили меня; она встала.
– Не думай об этом. Все будет хорошо!
Она не принимает меня всерьез, подумала я, успокаивает, как малого ребенка, и ей все равно, правдивы ее слова или лживы. Нет, никто не позаботится здесь обо мне кроме меня самой! Я не ребенок. И не лулу. Я человек.
Эта мысль наполнила меня уверенностью, и настроение сразу улучшилось.
– Спасибо тебе, Теи. Не переживай за меня. Думаю, что справлюсь. Добрых тебе снов. Или не так? Приятных путешествий в имруру?
5 .
Утром я проснулась опять в плохом настроении. Было жаль остаться без Теи - единственной женщины в Высоком доме. Я боялась Бьоле и Бероэса, ничего не знала о Льесте, а после недавних откровений не могла доверять и Теривагу. Впервые я почувствовала себя пленницей, запертой наедине с тюремщиками.
Но грустить подолгу мне не дано. Я умылась, надела широкие брюки и тунику, которые сама сшила из светло-серого шелка, и прошла на кухню. Похоже, продукты доставили снизу совсем недавно, уже утром. Найдя на полке самую маленькую и легкую вазу, я наполнила ее фруктами, налила на дно огромной чашки крепкого травяного отвара. Странно, в Высоком доме постоянно живут всего трое нанья, а посуды и мебели здесь минимум на двадцать персон. Может быть, сюда время от времени приезжают те, кого Териваг назвал "братьями, что добывают металлы в Африке"? Им же тоже надо спать. С другой стороны, раз они спят, значит, посуда им не требуется!
Высокий дом очень старый. Это чувствуется во всем. Он настолько стар, что вечные материалы, из которых он создан, кое-где поблекли и растрескались. Все помещения, даже открытые палубы, пропитаны испарениями множества тел. Подумать только, нанья жили здесь в течение сорока пяти тысяч лет! Юный великий Анту прибыл сюда с Луны двадцать восемь тысяч лет назад. Двадцать восемь тысяч лет! Даже живи он здесь совсем один, весь корабль пропах бы им!
Я поднялась на палубу. Стоило заслышать веселые голоса Бриге, как настроение улучшилось.
Бриге - это трое парнишек-лулу, которые в Высоком доме выполняют обязанности слуг: привозят продукты, накрывают стол и убирают жилые комнаты. Вообще-то это наньянское имя; когда-то в стародавние времена хозяева не мудрствуя лукаво дали его первому из слуг-лулу, и с тех пор зовут так всех его преемников. Мальчишек трое, а имя одно, и никого кроме меня это не смущает.
В первые дни я думала почему-то, что ни один лулу до меня на корабле не бывал. Но от бытовых забот не застрахованы и нанья. На полу Высокого дома пыль оседает с той же скоростью, что и на земляном полу человеческого шатра. Кто-то должен мыть посуду и сантехнику. Сами нанья вопросами хозяйства не занимаются, у них много более важных дел. Бьоле - вроде главного инженера, на нем все заботы об оборудовании корабля, лаборатории и других участков. Льесте изучает гидросферу, месяцами пропадает то в Индийском океане, то на реках и озерах материка. Териваг и Парьеге занимаются изучением фауны и лулу, Бероэс - ботаникой. Теи - секретарь великого Анту. А он, как и положено руководителю, то что-то пишет, то проводит тайные эксперименты в собственной лаборатории, куда никто кроме Теи и Теривага не допускается.
Всего семеро, у каждого - своя задача. Причем всем известно, что Льесте и Бьоле доживают последние столетия, если не десятилетия. Кто будет решать технические проблемы, когда Бьоле умрет? Кто придет на место Льесте, если в ближайшие восемь-девять тысяч лет ни один нанья не родится на Луне? Надо будет спросить об этом. И еще любопытно было бы узнать, кто прислуживает нанья на Эркое. Ведь даже там все до единого бытовые процессы не могут быть автоматизированы!
Бриге приветствовали меня громкими криками. Они были взяты пару лет назад из местного племени. Прослужив на корабле несколько лет, они найдут себе замену, обучат новеньких всем премудростям работы и вернутся к своим соплеменникам. Конечно же, местные
Это Бьоле так сказал однажды - грубый язык лулу. Я другого мнения. Конечно, его мелодику с наньянским не сравнить - сплошные гортанные вскрики и щелкающие "к", "ц", "т". Но теперь, получив способности к быстрому освоению новой информации, я и речью Бриге овладела за несколько недель и грубой ее не считаю.
Странно, мне всегда казалось, что чем примитивнее народ, тем проще должен быть его язык. Оказывается, наоборот. В языке лулу куча времен и падежей - и все без четких правил, сплошные исключения. Грамматика просто адская, законы словообразования не поддаются осмыслению. Фразы строятся как попало, ударения беспорядочно прыгают. В русском языке тоже, но по-русски-то я интуитивно понимаю, а когда Бриге что-то мне кричат, приходится основательно поломать голову. И все же я уже могу с ними переговариваться, не ожидая ежеминутных насмешек.
Они до сих пор не могут решить, как ко мне относиться. Я не укладываюсь в привычную схему, в которой есть они, трудяги-лулу, и большие господа. Бриге сразу просекли, что я не нанья, а значит, ко мне не надо относиться с почтением. Однако эта странная женщина не может быть лулу - так они думают, - у лулу не бывает такой золотистой кожи, огненных волос и светлых глаз. Я прямо чувствую, как при виде меня в их мозгах начинается скрипучая работа. В конце концов они поступили так, как и должны поступить мальчишки, - начали проверять меня на прочность.
– Иди к нам, Ксенья!
– закричал один.
Я помахала им, но подходить не стала. Они устроились вокруг котла, под которым алела жаровня. Котел был полон кипящего масла - матери Бриге выжимают его из какого-то местного растения. Рядом стояла закрытая корзина с живой саранчой. Или цикадами, или кузнечиками - подробностей не знаю и знать не хочу. Этих насекомых в прибрежных лугах полным-полно. Здоровые, почти с мою ладонь, с огромными черными круглыми глазами и длиннющими усами! Лулу собирают их специально для нанья, а потом Бриге пригоршнями перекладывают их из большой корзины в маленькую, закрывают крышкой и опускают на несколько секунд в кипящее масло. Пахнет обалденно. Жареных цикад они выкладывают на серебряные блюда и подают к обеду. И нанья их едят, медленно и со смаком, как большой деликатес. Целиком, разве что усики обламывают. Откусывают и тщательно разжевывают головы с глазами, аккуратно отделяют и обсасывают ножки - самую вкусную часть, а потом постепенно съедают тело. И каждый раз мне предлагают! Сначала не понимали, что я боюсь насекомых, а теперь уже специально протягивают самую поджаристую цикаду, чтобы посмотреть, как я краснею, бледнею и убегаю прочь.
Вообще это глупо. В смысле, мое отвращение - глупо. Насекомые такие же существа, как рыбы, птицы, кролики или коровы. Точно с таким же удовольствием я ем рыбу. Ковыряюсь в голове, потрошу туловище, выбирая кости, смакую икру. Чем это отличается от поедания цикады? Цикада даже полезнее, лучше усваивается. Но страх и отвращение перед насекомыми нельзя просто взять и отринуть. Ведь насекомые - куда более другие, чем инопланетяне! Совершенно непонятные, жуткие существа, ничем не похожие на меня. Отсюда и страх. А вот Бриге их не боятся. Я-то думала, что это чувство врожденное и в той или иной мере проявляется у всех людей. Может быть, лулу боятся кого-то другого? Например, каких-нибудь морских гадов? А для нанья что морские гады, что цикады, что мамонты - просто белок, различающийся только степенью усваиваемости.