Мир под лунами. Начало будущего
Шрифт:
Прошел уже год с тех пор, как я попала к нанья. Опять настала и прошла мимо осень, заметная лишь по пожелтевшей кое-где траве да по большему количеству облаков. Я жила как во сне, каждый новый день был похож на предыдущий. И когда настало время перемен, я узнала его сразу.
В то утро прилетел Териваг и долго беседовал с великим Анту у саркофага Бероэса. То и дело оба поворачивали головы в мою сторону. Я знала, о чем они говорят: Бероэс юн и может проснуться в любой момент. Я ждала Теривага, а он все не шел. Неужели отец Анту до сих пор не придумал, как ему поступить, когда Бероэс к нам вернется?
Наконец Териваг оставил великого Анту. Я вприпрыжку кинулась к нему.
– Если ты свободен, давай слетаем на побережье. Я так хочу поплавать
Вместо ответа он лишь дернул бровью. Через несколько минут катер уже мчал нас к сверкающей полоске пляжа.
Впервые я ступила на белый прибрежный песок. Здесь были пальмы - никакой ледниковый период не заставит их покинуть тропики!
– и заросли колючих кустов, но главное - горячий крупный песок с вкраплениями разноцветных ракушек. Оставив катер под символической тенью трех чахлых пальм, мы вышли на солнце. У кромки воды я упала на колени и зачерпнула песок руками. Какой свежий, какой соленый ветер проник в мои ноздри! Как ласково гладило плечи солнце! На море я боялась и глядеть, так оно сверкало!
В штанах и майке стало жарко, и только тут пришло в голову, что никакого купальника у меня нет. Придется заходить в воду как есть, в одежде, либо раздеваться догола, потому что мое саморучно сшитое нижнее белье показывать мужчинам никак нельзя.
Пока я соображала, как же быть, Териваг преспокойно сбросил юбку и побежал к воде. Зайдя в море по пояс, он поплыл, выбрасывая вперед белые руки, и его светлая голова еще долго виднелась среди волн. Рассмеявшись, я скинула с себя всю одежду, смело подставив тело солнцу. В воде я не сгорю, а потом можно будет сразу одеться.
До уровня груди дно было пологое и чистое. Дальше оно резко темнело, и ступня накололась на что-то острое - я вдохнула и поплыла. За Теривагом не угнаться. Забыв обо мне, он нырял впереди подобно дельфину. Я заплыла метров на пятьдесят от берега. Дальше не решилась - течение начинало тащить в океан. Попробовала нырять, достала со дна белую раковину и выбралась на берег счастливая, с красивым трофеем.
Териваг повернул назад. Оденусь, когда он будет выходить. Но он все плыл и плыл, и меня разморило на горячем песке. Вот он наконец встал на ноги и выходит на берег. Я скромно отвернулась, но перед этим все-таки не могла не посмотреть на него.
Ой-ой-ой. Еще хуже, чем я думала! Как в анекдоте: не ужас, а ужас-ужас! Если до этой минуты я в глубине души еще лелеяла какие-то фантазии на его счет, то при соприкосновении с реальностью они испарились, как дым. Дрожащими руками я потянулась за одеждой. Териваг подошел совсем близко и с наслаждением щурился на солнце. Могучее тело сверкало мраморной белизной. Моя протянутая за майкой рука замерла. Да какого черта! Это же мой друг! Сама себе напридумала чего-то, нимфоманка несчастная, а он и не смотрит на меня! Шумевшая в ушах кровь утихла, руки перестали трястись. Я смогла посмотреть на него.
– Ты прекрасный пловец. Все нанья так хорошо плавают?
– Мы любим море, - ответил он и лег рядом, едва не касаясь меня плечом.
Мы долго лежали, поворачиваясь к солнцу то спинами, то животами и лениво переговариваясь. Похоже, Териваг заметил мое смущение и в душе забавлялся, но не стал шутить надо мной. А мне в тот момент вспомнились образы, что не раз приходили, когда я лежала простуженная, с температурой. Парящий между реальностью и бредом воспаленный мозг всю жизнь рождал одну-единственную спутанную, смазанную картину: ощущение чего-то огромного, шевелящегося рядом. Я живо ощущала беспредельных размеров существо, плавающее в раскаленном кровавом тумане. И вот оно столь странным образом пришло ко мне. То же самое, но уже наяву: опаленное солнечным жаром огромное тело рядом, закинутые за голову великанские руки, выставленные напоказ, мерно поднимающиеся в ритме дыхания мощные ребра под белой кожей, неохватные бедра и ступни с синевато отсвечивающими широкими пластинами ногтей. Интересно, если я заболею, придет ли этот образ ко мне еще раз? Думаю, нет. Сегодня он потерял власть над моим воображением, и тому придется выдумать что-нибудь новенькое.
Я перевернулась на живот, раскинула руки, прижалась щекой к податливому, как подушка, песку. Если лежать так, закрыв глаза, чувствуя лишь мягкость песка и жар солнца, то можно представить, что находишься на обычном пляже, где-нибудь в Шарм-эль-Шейхе или даже на Волге. Те же звуки вокруг: деловитые птичьи крики, плеск волн, шум ветра. Только детских воплей не хватает - редкий пляж в моем мире без них обходится.
Короткие волосы быстро высохли, и солнце напекло голову. Я села и принялась расчесывать их руками, вытряхивая песок. С пронзительным криком промчалась над нами птица, спикировала в воду. Я не увидела, как она взлетела с рыбой в клюве, было уже не до того - из моря выходил человек.
Катер, на котором он бесшумно подкрался к нам, покачивался на волнах в сотне метров от берега. Этот нанья добрался до пляжа вплавь. Но в ту минуту я даже не задумалась, откуда он взялся. Завороженно смотрела, как он с каждым шагом вырастает из воды - беловолосый мужчина в шерстяных бриджах. Больше ничего на нем не было, одни штаны, облепившие ноги, да на ремне нож и светлая трубка. Но нет, это не нанья! Золотисто-коричневый от загара, хорошего человеческого роста - около метра девяноста, с лицом того же типа, что у моих северных дикарей: выдающиеся, обтянутые кожей скулы, тяжелая нижняя челюсть, крупный нос, глубоко посаженные темные глаза. Вот только в отличие от дикарей он был высок, светловолос и красив. Он медленно выходил из моря, словно античный бог выступал из древней фрески, и волны подобострастно льнули к его коленям. Я смотрела открыв рот, замерев в восхищении. Наконец очнулась, растормошила Теривага. Тот поднял голову. Увидев неизвестного, издал удивленное восклицание, одним гибким, немыслимым для такого большого тела движением взлетел на ноги и пошел ему навстречу, издали поднимая руку в приветствии. Они сошлись, обнялись - даже рядом с Теривагом неизвестный выглядел достойно - и беззвучно заговорили. На меня незнакомец ни разу не взглянул, просто не заметил. Териваг все держал его за руку, будто не желая отпускать. Неизвестный поднял ладонь, отказываясь от чего-то, и побежал к нашему катеру, который уже поднял купол. Минута - и катер понесся к кораблю, что блестел вдали.
Териваг смотрел вслед улетевшему. Забыв о своей наготе, я прыжками помчалась к нему.
– Кто это? Кто это, Териваг?
– Аэль, - ответил он.
– Аэль, решившийся вернуться. Ксенья, ты сгоришь. Одевайся. Нам пора возвращаться.
С этой минуты все завертелось, как в дурном сновидении. Я спохватилась, что и впрямь давно торчу на солнце голышом, - не миновать ожогов! Торопливо одевшись, кинулась догонять Теривага, который подозвал катер Аэля и уже забрался в кабину. Не стоило оставлять Аэля одного, сказал он, когда великий Анту так слаб, Бероэс вот-вот проснется, а Бьоле постарается сделать все возможное, чтобы пленить Аэля. Да, от лулу одни неприятности: что один, что другая заставляют идти на преступление. Я промолчала - уж очень сосредоточенным стало его лицо, не стоило лишний раз выступать.
Катер в три минуты домчал нас до Высокого дома. Забыв обо мне, Териваг устремился в салон. Я шла за ним, то и дело переходя на бег, чтобы не отставать. Во что бы то ни стало нужно увидеть Аэля еще раз! В салоне никого не оказалось. Териваг постоял, прислушиваясь, и пошел дальше. Я по-прежнему держалась рядом, заразившись его взволнованным нетерпением. Что-то вот-вот должно было произойти. Перемены витали в воздухе, я чуяла их кожей. Казалось даже, я, как мой спутник, за несколько стен слышу разговор нанья - разговор в кабинете Теи, который они вели вслух и на повышенных тонах. Я помчалась вперед, обогнав Теривага. От солнца и от волнения я вся пылала. Едва не промахнувшись, с трудом затормозила у двери кабинета. Та вдруг распахнулась передо мной. Я рванулась внутрь, налетела на Бероэса, ткнулась носом ему в грудь. Не опустив глаз, даже не заметив, он пинком отшвырнул меня с дороги и побежал прочь.