Мир под лунами. Начало будущего
Шрифт:
До самой ночи я убиралась. Несколько раз хотела остановиться, однако стоило перестать двигаться, как подступала тоска. Я вымыла пол, стерла пыль не только с горизонтальных поверхностей, но даже и со стен, где они не были укрыты шкурами. Нашла небольшой погреб - прикрытое плоским камнем углубление в полу - и сложила туда несколько банок с едой, чтобы не бегать каждый раз за ними в подвал. Обнаружила в деревянном потолке люк, по выступам в стене забралась наверх. Здесь есть чердак, это очень хорошо: уложенный поверх досок толстый, слежавшийся за столько лет слой сухих листьев поможет сохранить тепло зимой. На чердаке лежали аккуратно порубленные поленья, совсем свежие - Териваг постарался. Я скинула несколько полешек вниз, с трудом выковыряла из подстилки пригоршню лиственной трухи для растопки и после нескольких неудачных попыток смогла разжечь огонь в очаге. Опасалась, что за столько лет дымоход забился. Тревожно следила за огнем, несколько раз выходила
От Индостана меня отделяют тысячи километров; по прежнему времени пора было вставать, когда я упала на койку, завернулась в одеяло и заснула мертвым сном.
Следующее утро пришло солнечное и теплое, совсем не ноябрьское. В небе ни облачка; не желая упускать хорошую погоду, я вытряхнула и развесила на ближайших деревьях одеяла. Хорошо бы их постирать, но, боюсь, не высохнут, не месяц май. Позавтракала тушеной птицей. Выковыривая ножиком куски мяса из банки, раздумывала, что делать дальше. Пока не начались заморозки, нужно решить первоочередные задачи. Оборудовать туалет, чтобы в дожди и морозы не бегать в кусты. Придумать, как мыться. Набрать валежника. Хорошо бы найти способ добывать еду. В шкафчике под полатями вроде была какая-то сетка. Можно ею ручей перегородить, вдруг в нем есть рыба. Ягоды и грибы отпадают, не сезон. Значит, остается охота. Как все-таки жаль, что нанья не дали мне огнестрельное оружие!
На самом деле я и понятия не имела, по какому принципу действуют эти трубки из светлого металла. Уж конечно, пулями не стреляют. Но в лесу, где водятся большие опасные звери, они точно будут полезнее копья!
К краям сетки я привязала несколько камней, что валялись за домом. Провозившись полчаса, разместила ее поперек ручья, уложив край с более тяжелыми камнями на дно и придавив верхние концы камнями и землей, чтоб получилось что-то вроде сачка. Сеть растянулась по течению. Ни одной рыбы, правда, не было видно. Ну, мало ли, вдруг приплывет еще.
Хорошее настроение потихоньку возвращалось. Я все еще была обижена на нанья, но уже начинала смотреть в будущее с оптимизмом. У меня есть защита от голода и холода: обогреватель и еда. Есть тарелка, а в ней - море полезной информации. Она поможет выяснить, насколько суровы зимы в этих краях, каких зверей нужно опасаться, а на каких можно охотиться. Этим и надо заняться!
Статей, фотографий, видео, разнообразных схем и графиков, посвященных климату, флоре и фауне этой части света, в тарелке нашлось предостаточно. Когда-то исследователи нанья побывали здесь и составили подробный отчет. Вот только имелось два "но". Во-первых, южная Европа в последний раз подробно исследовалась добрых две тысячи лет назад. Тогда здесь было теплее. На сделанных тогда из космоса зимних фото снега на территории будущей Испании почти нет. С тех пор все изменилось, ледник продвинулся далеко на юг. Недавние снимки показывают, что только у Средиземного моря и сохранились леса. А все серьезные, обстоятельные статьи - двухтысячелетней давности, когда здесь было теплее!
Про животных написано очень подробно. Однако при их описании - и это второе "но" - нанья использовали собственные названия, по аналогии с фауной Эркоя. Мне они ничего не говорили. На фотографиях я узнала только львов, волков, медведей, быков вроде бизонов или туров, оленей. Тогда, две тысячи лет назад, они жили севернее, там, где сейчас шапка льда. Можно предположить, что с наступлением ледника животные уходили все дальше на юг. Это подтверждают и развешенные по стенам шкуры. Я без труда опознала среди них медвежьи. Другие, серые с тонкими хвостами, могли принадлежать львам, а черные с длинными светлыми рогами - быкам. Это не радует. Такое разнообразие зверья против меня одной - не чересчур ли? Впервые я подумала об отце Анту с негодованием. Почему, ну, почему он не оставил мне настоящее оружие?
И все же я старалась находить в своей ситуации и хорошее. У меня есть надежный дом, теплая одежда, еда, два вида обогревателей, дрова. Есть зажигалки - это очень важно! Не будь их, чем разводить огонь? Такое избалованное существо, как я, не способно продержаться в дикой природе и недели! Если б не достижения цивилизации, я б тут быстро загнулась! А тарелка - это отдельный подарок. В ней полно книг. Разберусь, наконец, с чтением наньянских текстов. И музыка в ней есть, какая-никакая, а все же лучше, чем ничего.
В общем, нужно держать хвост пистолетом. У колонистов острова Линкольна вначале вообще ничего не было, но они справились, да еще всех ягуаров на острове перебили!
Так я стала отшельницей. Жизнь моя в первое время оказалась вполне терпима. Лес не был ко мне зол. Точнее, он просто не обращал на меня внимания. Первые
Проведя инвентаризацию припасов, я решила экономить. Готовиться всегда следует к худшему, поэтому надо рассчитывать, что Териваг вернется не раньше чем через год. Исходя из этого я определила дневную норму продуктов. Получилось не так уж мало, вполне можно продержаться, тем более, что благодаря наньянским жаровням мне не придется тратить много энергии на согревание. Воды здесь достаточно. Буду надеяться, что зимой ручей не промерзнет до самого дна, а уж прорубить отверстие во льду я смогу.
Благодаря диете последнего года авитаминоз мне вряд ли грозит, и все же я собрала ягоды рябины со всех ближайших кустов, половину высушила на жаровне, другую половину положила на хранение в холодный продуктовый шкаф. Буду зимой заваривать вместо чая, ведь никаких других напитков нет. Эх, сюда бы хоть пару бутылей наньянского сухого вина! От одного взгляда на них было бы веселей! Придется в качестве опьяняющего средства использовать их литературу. Настроение вряд ли поднимет, зато головную боль обеспечит.
Через несколько дней жизнь вошла, если можно так выразиться, в привычную колею. Руководствуясь не столько разумом, сколько инстинктом, я поспешила разработать строгий режим дня, сведя к минимуму риск непредвиденных обстоятельств. Вставала затемно, в шесть-семь часов утра. Грела воду на жаровне, чистила зубы, тщательно умывалась, стирала одежду. Завтракала овощами или рябиновым чаем, подслащенным фруктами в меду. Завершив утренний моцион, включала музыку и садилась читать.
Странно, что у нанья нет современной художественной литературы. Есть романы и поэмы, созданные много тысячелетий назад на Эркое. Но я не нашла ни одного послевоенного произведения. Никто из колонистов Земли - а здесь прожило пять поколений, около пятисот человек, - не испытывал тяги к творчеству. Зато в тарелке было множество научных работ, в том числе пера великих Анту и Амелу. Среди них - географические и гидрографические атласы, естественнонаучные энциклопедии, подробнейшие обзоры геосферы и атмосферы Земли, труды по физиологии и генетике ее обитателей, сведения о Луне, планетах Солнечной системы и о самом Солнце, трактаты по психологии и философии. Все это было написано научным языком, основывалось на таких терминах, как химический состав, обмен между слоями атмосферы, радиационный перенос и прочее, и воспринималось с большим трудом. Лишь одно мне нравилось: нанья изобрели особый жанр, для которого у нас, людей, никогда не хватало слов. Ближе всего к нему приблизились японцы, но им все равно нужны для этого обычные слова, а нанья оперируют символами символов. Они умеют описывать самые тонкие чувства, возникающие при общении с природой. Читая, я понимала, о чем говорит автор, хотя ни за что не смогла бы выразить то же самое на своем языке. Приблизительно это выглядело бы так. "Первое дыхание зимы, - пишет нанья, - в этих краях доносится до меня уже через несколько десятков дней после осеннего равноденствия. Шагнув на землю из катера, я попадаю под дождь, и тяжелые капли обжигают лицо жестокой влагой. Но ноздри мои вдыхают запах снега - легкое, словно поднимающееся с земли облако, веяние зимы достигает меня из будущего, обещая скорое избавление от мглистой сырости. Оно волнует, наполняет тоской по сладкой белой зиме прошлого года, оживляет воспоминания о далеких временах, когда я был молод и полон надежд..." Грубо, очень грубо. В этом корявом переводе ничего нет от оригинала! Я не знаю, как передать простыми словами то действительно сладкое, щемящее чувство, когда в хмуром октябре проходишь мимо ведущей на улицу двери и ловишь вдруг мимолетный аромат зимы - снега, сигарет, морозной бодрости, - аромат острый, нежный и опасный, бередящий душу! Он лишь предвестие, и правда привет из будущего, обещание избавления и новой радости, которая, как и сама зима, обязательно будет переплетена с болью, потерями, печалью. Нанья умеют сказать об этом так, что я понимаю их душой. Подобные лирические пассажи включены в научные работы, что не выглядит неуместным: для нанья тончайшие нюансы чувств имеют такое же значение, как математические выкладки.