Мир под лунами. Начало будущего
Шрифт:
– Ты рассказываешь мне историю нанья!
– возразил он, хотя глаза его против воли вспыхнули.
– Лулу - другие. Они не способны на прогресс. С каким трудом новое приживается среди них! Я дал им наконечники копий из металла - они отказались пользоваться! Тогда я сделал новой формы каменные наконечники, но и их приняло лишь два племени из десяти, после долгих споров. Они не видят своей выгоды, не желают смотреть в будущее. Да еще этот их страх перед духами... Лулу глупые, Ксенья, - повторил он упрямо.
– Если тебе повезет жить долго, ты еще проклянешь их за прыткость, - пообещала я.
–
Он посмотрел на меня так обиженно, будто это лично я назначила столь долгий срок.
– А кстати, сколько ты проживешь?
– поинтересовалась я.
– Что думал отец Анту по этому поводу?
– Он рассчитывал лет на двести. Но он не учитывал влияние имруру. Почему ты называешь его отцом?
– Он позволил мне это. И сам называл меня красивейшей из своих сестер.
Любой мужчина, услышав такое, взглянул бы на меня - оценивающе, восхищенно, насмешливо - все равно как, но посмотрел бы! Аэль даже не поднял головы. Его внимание было занято оленем. Я впервые за долгое время представила себе, как выгляжу. Худая - кожа да кости, с вечно грязными, прилизанными серыми волосами и чернотой под ногтями. Своего лица я не видела уже полгода. Лучше и не видеть - оно, должно быть, все в веснушках и царапинах! Еще совсем недавно я была самой красивой из женщин-лулу, Териваг обнимал меня и Бероэс из-за меня торговался с великим Анту, а сегодня я - жалкий урод в чужом костюме!
Я расстроилась, но не настолько, чтобы показать это Аэлю. В конце концов, других женщин здесь нет, и спать он будет со мной!
Он протянул кусок мяса. Я скривилась.
– Ты ведь не ждешь, что я буду есть его сырым?
Аэль отодвинулся и взялся за него сам, обильно посыпав солью.
– Тогда пеки себе самостоятельно, - он впился зубами в сырой бифштекс, не обращая внимания на потекшую по подбородку кровь, и зарычал от удовольствия.
– Соль! Как же мне ее не хватало!
Очень кстати вспомнилось несколько подходящих русских слов. Судя по его лицу, он их понял и запомнил, тем более, что за следующие часы, обливаясь потом над костром, я еще не раз их повторила.
Весь следующий день шел дождь. Начавшись с утра почти незаметной моросью, к обеду он перешел в ливень, а к вечеру я была уверена, что он будет идти вечно. Мы вышли затемно, взяв с собой несколько кусков мяса и оставив почти целого оленя гнить у потухшего костра. Я еще раз порадовалась своему комбинезону: какая бы температура ни была снаружи, внутри он поддерживал идеальный климат. Несмотря на дождь, было очень тепло, и я сварилась бы заживо, если б не умная ткань. По спине Аэля из-под рюкзака стекали капли пота, насквозь пропитали бриджи. Время от времени он снимал рюкзак, разводил руки, легко, как пушинку, удерживая его на весу, и подставлял тело потокам дождя. Его ноги и штаны снизу были черными от грязи.
Мы вышли к широкой реке. Мутная вода бурлила на перекатах, подтачивала берега, валила деревья, и они то тут, то там торчали из самой середины русла. Аэль заглянул в карту и сказал, что будет удобней проплыть часть пути на плоту. Мне это не очень-то понравилось - посреди реки не отойдешь в кустики, - но меня опять не спросили.
– Будь сейчас лето, ты сплела бы веревку из ветвей крингу - вон его сколько по берегам, - заметил он.
Я пробормотала:
– Не умею плести веревки...
Он в очередной раз взглядом выразил свое неудовольствие. Потом добавил благодушно:
– Ты взяла веревку с собой, - и спросил с видом, показывающим, что уже знает ответ: - Может быть, ты и плавать не умеешь?
– Умею!
– крикнула я зло.
– Хорошо плаваю!
Он молча принял это к сведению и пошел рубить деревья.
Всего за два часа он построил плот, способный выдержать нас обоих. Как заправский лесоруб, он свалил несколько одинаковых по толщине хвойных деревьев, обрубил ветви и разрубил на части. Вдвоем мы притащили их на берег и связали веревкой. Я рассказывала про стальные гвозди, молотки, пилы и рубанки. Аэль скептически усмехался, но слушал внимательно. Перед тем, как столкнуть плот на воду, он подобрал в лесу длинную жердь и еще срезал тонкую ровную палку покороче. Закинул на бревна рюкзак, велел мне сесть на дальний край и оттолкнул плот от берега.
Плот получился длиной три метра и чуть больше метра шириной. Сидеть было холодно - между бревнами проступала вода. Одновременно вспомнив о запасном комбинезоне, мы разделили его на двоих: Аэль сел на штаны, а я на куртку. Он уверенно вывел плот на середину реки. Здесь оказалось слишком глубоко, багор не доставал до дна. Тогда он прыгнул в воду и вплавь вытолкал плот к левому берегу. После этого он устроился поудобней, скрестив по-турецки ноги и не обращая внимания на мокрые штаны, и принялся затачивать конец палки. Мне было поручено рулить, отталкиваясь багром от дна и держась ближе к берегу. Летом, в хорошую погоду, я пришла бы в восторг от такого путешествия. Но было пасмурно, промозгло и ветрено, да к тому же резко похолодало.
Мое тело давно уже адаптировалось к холоду. Я забыла, что такое насморк и замерзшие ноги, купалась в ледяной воде, не боясь простудиться. Однако одно дело - идти по земле, и совсем другое - часами сидеть на мокром плоту под проливным дождем! Подавляя злость, я попросила:- Расскажи, где ты был все это время. Что с тобой случилось тогда в Индостане?
Аэль молчал так долго, что я засомневалась, слышал ли он меня.
– Знаешь, о чем я больше всего жалею?
– спросил он внезапно.
– О том, что не осталось в живых ни одного лулу, знающего, что я убил нанья. Это бы все изменило. Знающие поверили бы в мою силу и пошли за мной. А теперь никому ничего не докажешь, да уже и не надо.
– Зачем ты убил их? Ты же умный человек, как ты мог пойти на такое?
– Иначе они убили бы меня. Они не могли понять, кто я такой. Едва разглядев меня среди саванны, они достали йими и уже прикидывали, как побыстрее завалить редкую добычу, не повредив тела, чтобы потом как следует рассмотреть. И пока один звал меня теми же образами, какими ленивые нанья призывают на охоте зверей, другой пошел в обход, чтобы выстрелить мне в спину. Не оставалось времени подумать, взвесить варианты. Да и их катер оказался очень кстати: на нем можно было добраться до ближайшего кромлеха и уйти в Африку.