Мираж
Шрифт:
— Только знаешь, Лида, ради блага России я готов пожертвовать всем: и своей жизнью, и жизнью своей семьи, и даже детьми, если они у нас будут.
— Я знаю, что ты такой, Александр, и люблю тебя такого.
Через годы, через пять или десять лет, на какой-то обычной парижской прогулке она вдруг сказала ему:
— Если так случится, что мне останется жить лишь одно мгновение, то знаешь, что я вспомню в этот миг? Я вспомню тот вечер
1918. ДЕКАБРЬ
— Кто же она всё-таки? — гадали только что получившие новые воинские звания штабс-капитаны Дымников и Макаров.
Они встретились в Иловайской, куда перевели батарею Дымникова, а Макаров прибыл с поручением генерала.
— Я знаю только то, что и все: «дочь коллежского советника Лидия Давыдовна Кют, девица православного вероисповедания». Ведь он женился в Новороссийске, когда я перешёл в артиллерию.
— Может, обыкновенная чухонская б..., которых в Питере кишмя кишит?
— Если так, то была, а теперь — жена полковника.
— Точно говоришь, Лео: жена и жена. И точка. Мне он помог в Новороссийске. Там один дотошный чинуша чуть было не поймал меня за руку, но твой полковник его точно на место поставил. Не доверяешь офицеру — скажи ему в лицо. Тут тебе или по харе, или на дуэль. Тот и затих. Хороший я там навар получил. Фунтами. С меня причитается. После кино. Потом в один дом пойдём.
На афише: «Французский киножурнал. Русский фильм «Отец Сергий» с Мозжухиным в главной роли. 1 сеанс для господ офицеров. 2 сеанс для господ унтер-офицеров и солдат. 3 сеанс для всех. Цена билета 2 рубля».
Сугробы, темень, огней мало, но возле электрокинотеатра — толпа.
В зале погасили свет, затрещал аппарат. Пыльно-голубой расширяющийся конус упёрся в мятую простыню экрана, тапёр ударил марш, на полотне задвигались неясные тёмные полосы, зрители закричали: «Сапожники!.. Рамку!..», и всё пришло в порядок. Леонтий понимал французские титры и переводил Макарову.
«Вагон, в котором был подписан в Компьенском лесу мирный договор [33] между Францией и Германией, выставлен для всеобщего обозрения».
Тапёр играл «Марсельезу». Возле длинного вагона человечки делали кукольные движения, улыбаясь, приветствуя, махая руками: «Вся Америка танцует новый модный танец «шимми». Под яростные ритмы очень раздетые девушки танцевали с мужчинами в элегантных костюмах.
«Юзеф Пилсудский [34] провозглашён начальником свободного Польского государства — Речи Посполитой. Его горячо приветствуют жители Варшавы».
33
Компьенское перемирие завершило Первую мировую войну, оно заключено во Франции 11 ноября 1918 г. между Германией, с одной стороны, и государствами антигерманской коалиции, одержавшей победу, с другой.
34
Пилсудский Юзеф (1867—1935) — польский дворянин. За участие в покушении на Александра III привлекался к суду вместе с А. Ульяновым, отправлен в ссылку. Один из лидеров польской социалистической партии. Во время Первой мировой войны командовал польским легионом, сражавшимся на стороне Австро-Венгрии против России. В1919—22 гг. — глава Польского государства («Начальник»). В 1920 г. руководил
Тапёр заиграл мажорную маршевую мелодию. Пилсудский, похожий на изображение Тараса Бульбы из какой-то книжки, шёл посреди улицы. По сторонам и сзади — свита военных и гражданских. Совсем рядом с ним — не более чем на полшага сзади — молодая женщина в манто и шляпке-каскетке, из-под которой огромными потоками струились светлые слегка вьющиеся волосы.
В зале несколько человек вдруг запели под мелодию тапёра:
Марш, марш, Домбровский, Веди в край ваш польский...На них зашикали, затопали, закричали.
На экране бесновалась восторженная толпа с двухцветными флагами. Женщина, идущая рядом с Пилсудским, улыбалась. Дымников словно чувствовал особенный запах упругих овалов этих щёк.
После французского киножурнала великий артист Мозжухин честно отстрадал за отца Сергия.
Когда фильм кончился, Дымников сказал Макарову, что должен забежать в батарею, проверить лошадей, и затем можно встретиться в кафе, а сам смешался с толпой унтеров и солдат и вновь оказался в кинозале.
Вновь посреди улицы, добродушно хмурясь, шёл начальник польского государства, а рядом с ним — она, Марыся, улыбающаяся Леонтию с экрана, зовущая куда-то к себе — в Варшаву, в Харьков, в любовь...
1919. АПРЕЛЬ
И опять они чувствовали, что он чужой — не только не генштабист, но и вообще другой. Не надо думать, как он что-то воспримет, как поступит. С ним просто — прикажешь, и он сделает. И даже теперь, произведя Кутепова в генерал-майоры, к нему продолжали относиться, как к бессловесному исполнителю. Назначили приказом командующим ещё не существующим 1-м армейским корпусом — его надо было создавать из остатков 2-го корпуса, который и корпусом нельзя назвать... и т. д.
Мало того: по штабным картам место сосредоточения 1-го корпуса — район Иловайская—Кирпичная, к северу от Таганрога, а вновь назначенного командующего корпусом направили на Маныч, где жмут красные. А там, где плохо, — туда и Кутепова. В Екатеринодаре и Ростове генералам не до красных: Деникин стал Главнокомандующим вооружённых сил юга России, и, конечно, романовские, лукомские, Врангели и т.п. рвут друг у друга из рук добычу — должность командующего Добрармией.
Кутепов заставлял себя не только не говорить, но и не думать обо всём этом. Приказал подготовить штабной вагон с отделением для Лидии Давыдовны, набрал свой штаб, добился по телефону от Романовского конкретного ответа на вопрос, какие части поступают в его распоряжение. Оказалось, что это дивизия генерала Шатилова, следующая из Терской области.
Эшелон остановили на станции Торговая. Кутепов приказал выставить охранение, оставил Лидию в вагоне с адъютантом, сам со штабными офицерами прошёл на станцию. Начальник станции доложил, что эшелон с дивизией Шатилова прибудет часа через два, и попросил разрешения провести необходимый технический осмотр вагонов. Кутепов разрешил, но под наблюдением своих солдат.
Лезли под вагоны, стучали по колёсам, переговаривались двое. Один сильно хромал. Он говорил товарищу о весенней рыбной ловле: