Мираж
Шрифт:
— Нам самим и глушилку не надо мастерить — завтра на Песчанокопской пушками набьют.
— Той осенью ты здорово наработал, — похвалил напарник.
— Я, брат, минёр: корабли топил, а здесь это так, безделица.
Дошли до штабного вагона.
— Начальство едет? — спросил тот, что хромал.
— Генерал-майор Кутепов, — ответил солдат, — с супругой.
— О-о! Здесь надо поаккуратнее тормоза наладить, — сказал железнодорожник. — Уж мы постараемся.
Командир дивизии Шатилов появился только к вечеру, на тёмном предгрозовом закате, когда на востоке упрямо поднималась пятнисто-дымная туча. Кутепов пригласил Шатилова в свой вагон, не вступая в посторонние разговоры, подвёл к карте, разложенной на столе, объяснил замысел операции и закончил кратко:
— Начало наступления завтра на рассвете, боевой приказ получите у начальника штаба.
— Но, Александр Павлович, ещё не началась разгрузка, люди устали, я ещё не был на месте...
Кутепов выслушал Шатилова, не перебивая, затем улыбнулся по-своему, по-мужицки хитро, и сказал:
— Распоряжение о наступлении на следующий день дано лично Главнокомандующим в связи с общей обстановкой.
Разговор был закончен.
Под Песчанокопской красные были разбиты, и вечером Кутепов пригласил на ужин многих отличившихся участников боя. Пили, как обычно при Кутепове, мало, но разговаривали долго, разойдясь группами по купе и даже вышли на улицу, благо ночь была тёплая.
Утром Александр Павлович проснулся от ужасного крика Лиды. Она в белой сорочке стояла у его постели и протягивала какой-то непонятный свёрток — не то коробка, не то бумаги, не то книги. Однако из свёртка свешивались электрические провода.
На крик вбежал мгновенно капитан Ленченко, смутившийся при виде неодетой дамы.
— Не стесняйтесь, Сергей, — сказал Кутепов. — Дело опасное. Адская машина. Вызывайте охрану и быстро, но осторожно — к сапёрам.
Вскоре было созвано секретное совещание. На нём присутствовали начальник Ростовского отдела контрразведывательной части полковник Орлов, рыжебородый и молчаливый, что Кутепов счёл за удачу. Сапёры доложили, что взрывное устройство собрано из немецких деталей. Оно должно было взорваться, если наступить на него или зацепить за провод. Самое интересное: устройство было завёрнуто во вчерашнюю ростовскую газету.
— Это обостряет дело и облегчает его раскрытие, — сказал Орлов. — Собирали ночью. Мы отследим все поступившие сюда экземпляры газеты.
— Хорошо бы собаку, — вздохнул Ермолин.
— И какого-нибудь Ната Пинкертона, — добавил с иронией Кутепов. — На этом совещание заканчивается. Расследование будет вести полковник Орлов. А наше дело — фронт. Жизнь одного генерала в такой войне не так уж и дорога.
1919. МАЙ
Впоследствии почти при каждой встрече Шкуро [35] напоминал:
— Если б не я, Саша, не видать бы тебе Харькова. Кутепов не спорил: действительно, в вагоне Деникина на завтраке в Тихорецкой, где участвовали Романовский, Врангель, Боровский и другие, захмелевший полковник Шкуро тряс пышной своей светлой шевелюрой и в обычной хамской манере говорил командующему:
— Антон Иванович, слушай меня: только Саша Кутепов спасёт Донбасс. Антон Иванович, я тебя прошу, а то и... Мы ж с Нестором Махно [36] можем всю Россию пополам разделить...
35
Шкуро (Шкура) Андрей Гргорьевич (1887—1947) — генерал- лейтенант (1919). В 1917 г. командир Кубанского партизанского отряда. В начале 1918 г. создал казачий отряд, в деникинской армии командовал Кубанской казачьей бригадой, затем дивизией, корпусом. В 1920 г. эмигрировал. Сотрудничал с фашистами. В 1945 г. захвачен английскими войсками и выдан советскому командованию. Казнён но приговору Верховного суда СССР.
36
Махно Нестор Иванович (1889—1934) — один из руководителей анархо-крестьянского движения на Южной Украине. В 1921 г. бежал в Румынию.
Врангель в изящной серой черкеске был брезгливо равнодушен: его волновал не Донбасс, а должность командующего Добрармией и даже пост Верховного руководителя России, на который претендовал Колчак. Хитрый Романовский шепнул Деникину, что с Андреем Шкуро ссориться не надо, и в конце завтрака Деникин, как нечто само собой разумеющееся, объявил:
— А вы, Александр Павлович, направляйтесь в свой корпус и готовьте войска к наступлению.
Выходя из вагона последним, Кутепов услышал, как Деникин сказал негромко Романовскому:
— Возьмём Москву, и я повешу Шкуро на Красной площади.
В Иловайской Кутепов вместе с генералом Май-Маевским организовывал встречу Деникина, провозглашённого Главнокомандующим вооружёнными силами Юга России. Душный донецкий ветер гнал чёрную пыль, засорял глаза, скрипел на зубах. В центре перрона, где должен был остановиться вагон Деникина, скучал почётный караул, духовой оркестр временами брал какие-то скрипучие аккорды. Отдельно стояли высшие руководители. Май-Маевский стоял неподвижно, выставив объёмистый живот, не позволявший сойтись нижним полам мундира. На лице — равнодушие, губы сжаты терпеливо-скептически. Так он обычно стоял и в бою под огнём. Адъютант Макаров, ставший уже капитаном, был неподалёку, ожидая указаний.
Кутепов озабоченно обходил перрон резкими мелкими шажками, выискивая непорядок. Его адъютант, наблюдая за ним, стоял в стороне.
За цепью охраны на перроне толпились остальные участники встречи, в основном, офицеры. Дымникова послал командир батареи, а сам проверял орудия и лошадей. Здесь же почему-то оказался Меженин. Объяснил, что у него теперь новое начальство.
— Знаешь, Лео, кто этот Май-Маевский? — спросил он, кивнув на грузную неподвижную фигуру генерала. — Римский патриций времён упадка империи. У него два состояния: до обеда и после обеда. Причём Диккенса знает в обоих состояниях. Я с ним говорил о литературе. Считает «Пиквикский клуб» вершиной мировой литературы. Будто бы пишет статью о влиянии Диккенса на русскую литературу.
— Как же он ладит с адъютантом? Тот, пожалуй, и фамилии Диккенса не знает.
— Там другие отношения. Макаров у него — глаза и уши.
— Поздравляю с новым званием, — сказал Дымников неожиданно очутившемуся рядом Макарову. — Звёздочки-то обмыть надо.
— Это само собой. Ты не завидуй. Сделаю я тебе капитана. Точно. Сколько сейчас содержание? Полтыщи? До тыщи догоню. Ну, может, до 800. А Деникину, знаешь, сколько из кассы платят? Всего 6300. Особое совещание положило ему 12 тысяч, но он отказался и всем срезал. Но я тебе скажу точно: настоящие деньги не у казначея, а у коммерсанта. Только надо знать, как взять. Я тебя научу.
— В Харькове?
— И в Харькове. Только не спеши. Я могу тебя совершенно точно отправить туда с разведкой или с немецкими пленными, но лучше не надо. У красных чекисты зубастые стали. Засекут и хана. Харьков скоро мы так возьмём. У большевиков — провал. Мужики бунтуют — не хотят даром хлеб отдавать. Не хотят воевать. В плен сдаются — тем более мы сейчас не всех расстреливаем. Скоро будем наступать. Деникин не зря сюда едет. А в Харькове нас ждёт Степан. Может, помнишь, встретились с ним в поезде? У него там подвалы от товаров ломятся. Под видом секретных большевистских складов. А здесь уже готовы покупатели с вагонами, с валютой. Ещё есть такой Мопит — деньги требует за одни обещания. В Москву миллионерами придём.