Мисс Марпл из коммуналки
Шрифт:
Софья Тихоновна прелести погожего дня не замечала. Невнимательно смела со скамейки у подъезда золотистый березовый мусор, села и подогнула ноги.
Страшно.
И чем вызван этот испуг – об этом стоит подумать вне давления пугающих вдруг стен, вне запертых комнат, на свободе под чистым небом.
Ведь в принципе ничего особенного не произошло. Маленький котенок оказался не там, где следовало. Но коты как раз и славятся особенностью возникать не в тех местах. Чуть ли не каждый день по телевизору показывают
Но в комнате Клавдии никаких щелей и желобов нет. Пару лет назад на дом случилось нашествие мышей. Мыши лезли отовсюду, просачивались в банки с мукой, выгрызали ходы и норы. Тогда, опасаясь из-за Геркулеса подкладывать отраву, Софья Тихоновна лично проползла на коленях всю жилплощадь, разыскивая щели и дыры, расставляя мышеловки…
В комнате Клавдии даже мышей не было. Непреодолимой преградой стояла толстая надежная дверь, грызуны паслись на кухне и в прочих помещениях…
Это тогда, надо сказать, стало загадкой для всех и предметом белой зависти.
Сегодня – в запертой комнате возник котик, размером превышающий любую мышь.
Откуда?
Жуть! Мистика, эзотерика, фантасмагория, явление иного порядка…
И почему вдруг подобные мысли возникают в голове образованной женщины – понятно. Надежда Прохоровна – далеко не кликуша, железная женщина! – и та чуть в Кащенко для осмотра не отправилась. То призрак в окне мерещился, то дух Клавдии из зазеркалья возникал…
И мертвец этот… И Клава как-то странно умерла. Шутила, шутила: «Я вас всех переживу!» И – умерла…
А что, если права Надежда – есть полтергейст у них в квартире?!
– Но нет – я здравомыслящая образованная женщина! Все эти бредни о домовых и леших выдумывают деревенские старухи и лукавые телевизионные мастера. – Софья Тихоновна одернула себя, натянула пальтишко пониже на колени…
Но если… не полтергейст? А гуляет по квартире вирус сумасшествия?
Первой его жертвой пала Наденька…
Да нет! Ну какая Надя сумасшедшая! Она и отравленный спирт нашла, и Нурали на рынке выследила!
Тогда что здесь творится?!
Бред, наваждение или… чей-то умысел?
Но чей?! Зачем?!
Нет, это выдумки. Марк пролез через какую-то щель – и точка. Он маленький, глупый, пролезть – пролез, а как выбраться – забыл. Тем более зачем куда-то протискиваться с опасностью для шкуры, если рядом за дверью хозяйка топочет. Глухая влюбленная тетеря.
Софья Тихоновна сидела, поджав ноги, на холодной скамейке и отгоняла от себя наиболее очевидное объяснение.
У каждого, кто перешел определенный рубеж, за спиной стоит призрак. И имя ему – Альцгеймер.
Он подбирается незаметно, баюкает мысли на мягких руках, оплетает разум и становится главным.
И это – действительно, по-настоящему –
Особенно теперь. Когда есть Вадим…
Как хочется, чтобы он был рядом! Только он! Внимательный, чуткий, рассудительный, милый, умный!..
Он не позволил бы сидеть и мерзнуть перед домом, приободрил бы и согрел: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…»
Так. Шекспир вспоминается. Значит, не все так плохо, значит, не все потеряно. Рассудок в целости испуг оставил…
Поздним вечером, так и не сказав ничего Надежде, Софья Тихоновна прошла в ее комнату и незаметно опустила большой тяжелый ключ от двери сестры в глиняную вазу.
Когда-то давно нечто подобное уже случалось с маленькой Софьюшкой: она вставала по ночам с кровати, не открывая глаз, поправляла на маме одеяло и ложилась снова. Утром эти ночные хождения оставались для нее стертыми.
Мама говорила: «Это не лунатизм, Сонечка, это беспокойство». Маленькая девочка тревожилась, как мама будет поправлять все время трескающимися руками тяжелое одеяло, и, не просыпаясь до конца, забывая все наутро, ходила по комнате.
Теперь – другое. Пустая комната не взывала о помощи, не просила – зайди! – она прятала в себе выветривающийся дух Клавдии, но возможно… Ведь возможно! Софья не думала об этом днем, но ночью – вспоминала. И шла туда, где поселилась пустота.
Пусть будет лунатизм. Пусть!
Но только… не призрак с жутким немецким именем – Алоиз… Фамилией…
Не думать!!! Не поддаваться!!!
Заставляя себя делать хотя бы что-то, Софья Тихоновна вынула из расчески длинный светлый волосок, взяла из «разночинного» ящика тюбик клея и, внутренне подрагивая, подошла к двери, скрывающей пустоту.
Поднялась на цыпочки – специально повыше, чтобы ненароком не зацепил котик! – прилепила волосинку кончиками на обе половинки массивной комнатной двери.
Теперь, даже если Альцгеймер (или другой мощный призрак, именуемый Джеймсом Паркинсоном) настиг Софью, все станет ясно: если кто-то из соседок ночью откроет дверь – волосинка разорвется.
Нельзя поддаваться слезам и панике. Нельзя! Попадать под тень придуманного сумасшествия, скрываться в шорах – «может быть» и «если».
Надо – действовать!
Ведь вот Надежда. Не поддалась страху, не побежала к врачам или к милиционерам – помогите, покойники или нервы шалят! – нашла в себе силы и сделала все сама.
Спаслась от безумия и подозрений.
«И я – смогу. Жизнь только начинается, и отдавать ее призраку с немецким или английским именем – недопустимо!
Мой бог, а что пережила Надежда, заподозрив себя в сумасшествии?! Представить жутко!»
Она ведь – видела… настоящего воскресшего покойника в окне, а не мяукающего котенка за дверью услышала…