Мистер Грей младший
Шрифт:
— Ты предатель. Ты чёртов циник. Ты хочешь любить, но делаешь всё, чтобы не любить. Ты не знаешь, насколько ты запутался, запутывая других. Чего ты хочешь от меня сейчас?! Я не железная!
Голос звенит в комнате, отражаясь отголосками боли в моих ушах.
— Айрин, — тихо зову я, — Посмотри на меня, пожалуйста.
— Нет, нет, нет, — она качает головой и сжимает плечи, обнимая локти руками, — Я не хочу смотреть на тебя. Не хочу. Думать о тебе не хочу, говорить с тобой не хочу, я уже ничего не хочу!
— Я могу попросить…
Она медленно поворачивает голову в мою сторону. Синие глаза заволокла дымка. Губы её слегка дрожали. Любимое мною лицо было исполнено сухой, прерывистой печалью, и вся её фигура напоминала сейчас что-то, что олицетворяет грусть. Если бы меня спросили, как выглядит боль, я бы сказал: «Посмотрите на Айрин, когда она глядит в мои глаза…»
— Не можешь. Потому что мы уже ничего не исправим. Я решила.
— Ты решила? — прищурился я.
— А нельзя?! Ты решил жениться на Дане, а я решила… не мешать вам.
— Послушай, она меньшее, что меня сейчас волнует.
— Не обороняйся, Грей!
— Да ты что? Почему это?! Как ты могла поверить в те фото? Как ты могла подумать, что тогда, после всего, что между нами было, я мог изменить тебе? Я узнал об этом только сегодня, Айрин. Только сегодня! Когда мы расставались, ты даже намекнула на них, а они ведь имели значение! Только я не понимаю, почему?! Как ты могла поверить?
— Так же просто, как и вчера в то, что вы поженитесь, — спокойно заключила она.
— Ты же врёшь мне! — взорвался я.
— Нисколько!
— Что ты хочешь сказать мне всем этим?
— То, что надежды для нас нет.
На мгновение, я забыл, как делать вдох. Мне показалось, что всё вокруг, в этой комнате, на улице — за окном, везде, везде на целом свете, исчез кислород. Всё стало пустым, бесцветным и ненужным.
Я посмотрел в её светло-синие глаза, в которых солнечным бликом, переходящим и непостоянным, но далеко не радостным, играла боль.
— Это всё, что ты мне хочешь сказать?
— Да, всё.
— Я не могу поверить, что это конец! — зарычал я отчаянно.
Она развернулась ко мне спиной и жёсткой походкой пошла быстрыми шагами к выходу.
— Подожди… Подожди!
Айрин останавливается. Она меня слышит. Она со мной! Детка, я задержу тебя лишь на несколько секунд…
Я обошёл её, встав перед ней лицом к лицу. Синие глаза пристально рассматривали меня, без какой-либо определённой цели. Так же, как и мои: мне просто нужно было посмотреть в её глаза.
— Я ведь не оставлю тебя в покое. Никогда.
— Оставишь. Оставлял в первый раз… Оставишь и во второй.
— Ты… Ты хочешь сказать, что только я виноват в случившемся осенью, пять лет назад?
— Ошибка. Ты же говорил. В кладовке.
— Ты считаешь, что только моя?
— Да. Считаю.
— Айрин, ошибку можно исправить… и я хочу…
— Нет, Теодор. Наши желания не совпадают.
— Но… Почему?..
— Потому, что
— Айрин?!..
— Не любишь. Ты видишь во мне образ той маленькой девочки, невинный формат юности… Видишь ту, которой я была пять лет назад, но… Той меня больше нет. Недавно, я поняла, что могу освободиться… От любой зависимости лечатся. И я… И я тоже!
— Что ты говоришь, Айрин?..
— Правду. Правду, в отличие от тебя. Мы ничего уже не значим друг для друга. Память. Это всё злая память играла с нами такую шутку… Ты предал меня дважды. Дана. Я её… ненавижу. И тебя тоже. Я тебя тоже ненавижу! И ты не можешь быть счастлив с женщиной, которая тебя ненавидит! С женщиной, которая не сможет стать тебе партнёром. С женщиной, у которой в груди ничего не осталось. Ничего! Ничего, понимаешь? Я не смогу родить тебе детей. Я не смогу! Я… У меня ничего нет и не было кроме себя самой! Я даже любила тебя в одиночестве, все эти годы, я… Всё, что было, это прекрасно. Но это прошло. Всё проходит, Грей. Я не могу больше любить тебя. Уходи… Пожалуйста, уходи из моей жизни.
В моей груди со скоростью злокачественной опухоли стала разрастаться боль. Всё во мне сжалось, как от удара. Колотящееся сердце резко дало на спад. С каждым вымученным стуком пульса кровь приливала к виску, а каждый звук, каждый глоток воздуха превратились в скрипы и кислоту. Я хотел упасть перед ней на колени. Моя душа теряла ориентиры. Я хотел ударить что-нибудь и чтобы это разбилось вдребезги. Это желание победило. Я схватил с тумбочки вазу из хрусталя и бросил на пол. Холодный блеск осколков взметнулся в отвратительно-ярком солнечном свете и опал на пол.
— Вот, что ты сделала с моим сердцем! — заорал я, перешагнул через развалины и схватил её за плечи, плотно сжал, — Ты всё у меня забрала, Айрин! Всё забрала! Все эти годы я только и жил твоей любовью, но даже она не вечна! Она прошла! Разбилась! Боже, почему?! Ты полюбила другого?! Кто он, Айрин?! Ты убиваешь меня снова и убьёшь ещё много раз! Тем, что сейчас уйдешь! Тем, что я буду тебя помнить! Тем, что ты выйдешь замуж и я об этом узнаю! Ты убиваешь меня! Снова и снова! Я слышу твой голос и мне больно. Я смотрю в твои глаза и мне больно. Я пытаюсь себя уговорить, что я всё это заслужил… Но… Господи, я не смогу уже без тебя… Прекрати убивать меня. Пожалуйста! — я встряхнул её и только сейчас заметил металл и холод в её глазах.
Она лишь сжимала губы и сводила брови, точно от боли.
— Мне! Мне больно! — прорычала она, — Мне больно! Убери свои руки! Отпусти меня!
Она выбилась из моих тисков, ударив меня ладонями в грудь и стала тереть свои предплечья, на которых остались красные следы от моей хватки. Блять! Блять! Блять!
— Ты предпочитаешь, чтобы было больно другим! — срывала голос она, — Уже больно! Мне уже больно, Тед! Уже!.. Но больше я этой боли не почувствую! Ты не прикоснёшься ни ко мне, ни к моему сердцу! Ничего не вернуть! Не смей преследовать меня! Забудь меня! Забудь, что я есть! Я в прошлом! Будь счастлив, Грей! Я желаю тебе счастья, как и каждому чужому человеку!