Мистер Грей младший

Янис Каролина

Выдержав на себе пристальный взгляд, я выскочила прочь из ресторана и окунулась в душный августовский воздух, ощутив, как разламывается, как дробиться в порошок каждая моя кость внутри.

Я быстро шла, не глядя по сторонам, виня себя за своё поведение с ним, за то, что ничего не выяснила, что теперь, наверняка, потеряла ставшую мне такой близкой Викки… Да, признаю, что уделяла ей внимания больше, чем другим одиннадцати ученицам, невольно, потому что в глубине души чувствовала, что она очень в этом нуждается. Если других девочек забирали родные, то за ней всегда приезжал наёмный персонал. Другие девочки, как-то избегали её… Им, этим весёлым

малышкам, всегда была чужда её, казалось бы, беспричинная грусть. Этой волной непонимания со стороны окружающих, она и была отторгнута. Возможно, я являлась у неё единственным неродным человеком, которому она доверяла. И вот, благодаря моему слишком длинному языку, она лишилась меня. А я — её.

Долго я сидела на лавочке, глядя, на утопающий в плавных сумерках, Сиэтл… В зелёном парке, у маленького гладкого озера, отражающего лиловую палитру неба, нежно перетекающую из этого оттенка в более глубокие — синевато-фиолетовые, полностью стирающие последние лучи горячего летнего солнца. Мне было затруднительно вдыхать, ещё труднее — делать выдох… Плечи сковывала дрожь от ветерка, пробегающего с залива. Я, словно, опять смирялась с чем-то, чувствуя потерю и невозможность возврата… Встав на ноги, я снова обошла парк, вдоль и поперёк, а потом — вызвала такси. Я сделала круг по городу, попросив подвезти меня к дому Флиннов, чтобы убедиться, что внутри у меня ничего не дрогнет, что я ни о чём не пожалею… Так оно и было. Постояв около пяти минут у подъездной дорожки, по моей просьбе, такси снова тронулось с места, возвращая меня домой. К самой себе. Туда, где сейчас пусто, ведь Хайден и Джей отправились к Средиземному морю, чтобы снять с себя серую пыль городских высоток, стереть надоевший за долгие месяцы унылый шум из ушей…

На моё удивление, у дверей — я нашла роскошный букет красных роз, с вставленным между бутонами белоснежным, гладким конвертом. Я села прямо на пороге, дрожащими руками вскрыла его и достала аккуратно сложенный лист бумаги. У меня не было предположений, я не позволила ни единой мысли посетить мою голову. Я просто выдохнула и начала читать, едва шевеля побледневшими губами:

«Дорогая мисс Уизли,

И снова, здравствуйте. Вам пишет сегодняшний „царь всех отцов“, так как испытывает вину и недоумение, замешательство, вызванное вашей заботой о моей дочери. Было слишком эгоистично доводить вас до такого состояния откровений, прошу простить меня, я не игрок, а взрослый и вполне остроумный человек, способный многое понять, но не желающий понимать всех. Вас я захотел понять. Очень захотел.

И смею просить вас о том же. Моя дочь — Викки Жаннетт Стоун, родилась четырнадцатого марта, ровно пять лет назад. Ей было четырнадцать дней отроду, когда она потеряла свою маму, а я жену. Шэйлин погибла в крупной авиакатастрофе, двадцать восьмого марта, держа путь к родственникам в Париж… Долгие три года я не мог справиться с потерей, и только Викки, только моя дочь держала меня на плаву. Я не хотел соединять себя с кем-либо узами брака, но моя мать настаивала, так как считала, что ребёнку расти в неполной семье — плохо, может быть, даже опасно. И я послушался, женился на Эллисон Аллен, женщине, которая работала в местных органах управления. Она отказалась от карьеры, чтобы помочь мне в воспитании моей дочери, но она никогда не называла её своей. Никакой тирании я не наблюдал, но вот — уехал на месяц в командировку в Нью-Йорк, а тут, увидел свою девочку… полностью загнанную этим внешним подобием женщины. Я выгнал её, увидев её результат „воспитания“. Видимо, пока вы вели разговор с моей дочерью, я серьёзно беседовал с Эллисон.

Я хочу сказать вам „спасибо“ за то, что так великодушно обошлись с моей

дочерью. Не знаю, чтобы с ней было, если бы не ваша вкрадчивая поддержка, а после — разговор. Я не намерен забирать её из вашей школы, из вашей труппы, из вашего, как мне кажется, сердца. Я хочу попросить вас об одной… Ах, нет. О двух вещах, мисс Уизли. Да, я всё-таки наглец, думая, что имею и на это право.

Первое, это… Простите меня. Я был слишком не тактичен и груб.

И, второе… помогите мне, Айрин, помогите… Мой номер вы сможете найти на внутренней стороне конверта. Если вас это волнует, я буду крайне счастлив и серьёзно тронут. Тронут, как уже и был тронут вами сегодня.

Я буду ждать вашего звонка,

Дерек»

Широко распахнутыми глазами, я смотрела в стройно и аккуратно выведенные буквы. Смотрела и не могла понять, почему обращённое ко мне «Айрин», было таким цепляющим… Неужели, я настолько устала быть мисс Уизли?..

Теодор

— День не задался. Опять, — вздыхаю я, бросив вилку рядом с тарелкой жаренного с грибами картофеля, встаю из-за стола и иду к окну, оставив Дану наедине с бокалом виски и остывшим ужином.

Это уединение длилось недолго. Спустя пару минут, она встала, подошла ко мне и положила руку на плечо. Я хотел её скинуть, но она буквально развернула меня к себе.

— Тео, хватит дуться, прошёл целый месяц, — она кладёт руки мне на щёки и сладко улыбается, — Мы… мы по-прежнему вместе, жених и невеста, у нас своя квартира, своя жизнь… Мы, относительно, счастливы…

— Кому ты врёшь, Даниэль? — выгибаю бровь я, — Мне или себе? В двух случаях это бессмысленно.

Она отпускает моё лицо и упирает руки в бока.

— Мы вчера трахались, Теодор. В этой самой комнате. У этого самого окна. Я думала, перемирие наступило, — она прищуривается.

— Вчера наступило твоё пьяное желание и моё пьяное отсутствие сопротивления, — жёстко констатирую я, выдержав на себе её взгляд. Она косо ухмыляется.

— Я тебе просто удобна, милый, — играет она бровями, — Я чиста, как белый лист и тебе не нужно засовывать свой разумнейший орган в резинку, чтобы развлекаться со шлюхами. Я вообще удивляюсь, как ты выдержал без секса эти тридцать дней, когда рядом с тобой такая женщина, как я, — она подмигивает и самодовольно задирает подбородок.

Модельной походкой проходит к дивану, берёт своё светло-голубое летнее пальто, надевает на себя.

— Ты точно не поедешь со мной на дефиле? Будешь продолжать губить свою печень дома или в баре? — интересуется она, достав из клатча зеркальце и поправляя уложенные волосы.

— Туда я точно не поеду, — серьёзно говорю я, — Завтра у нас встреча с Кристианом. Он собирается передать компанию в мои руки, этот месяц работы на него всё ему показал.

— Я так и знала, что твой папочка оценит, насколько умный его ангелочек-сын, — мило щебечет она, — Во сколько едем на серьёзную беседу?

— В три.

— Оу, — она актёрски разочарованно вздыхает, — Думаю, мой мальчик, тебе придётся ехать самому. У меня фитнес, — она искусственно виновато сжимает губы, пожимая плечами.

— Ясно, — сухо отвечаю я, возвращаюсь к столу и опрокидываю остаток виски из её бокала.

Даниэль переходит из гостиной ко мне, в столовую, подходит ближе и пристально смотрит мне в глаза.

— Хорошо, на фитнес пойду утром, — мягко улыбается она, — Одного я тебя не оставлю.