Мне снился сон…
Шрифт:
И Энтони вдруг тоже вспомнил: «силки» – так сказала ему по-русски Тори…
В нож Антона была вделана складная ложка. Они хлебали ею по очереди вкусный бульон, и Виктория наконец спросила своего спасителя:
– Ты, Тони, говоришь по-английски, как житель Лондона.
– Что, совсем нет акцента? – улыбнулся он.
– Небольшой. Как у офицеров, долго служивших в колониях, Индии или Афганистане.
– Угадала. Вот только не я сам, а мой отец, он был несколько лет секретарём посла Российской Империи в Османской Империи. А потом – дипломатом при английской миссии в Афганистане.
– Ты вспоминал часы, «Вашерон…». Старинная, дорогая марка. Твой отец был богат?
– Он
– Значит, твоя мама тоже дворянка?
– Да, из древнего знатного рода.
– Но… – Виктория неловко пожала плечами, словно извиняясь, – ведь в Советской России к дворянам относятся плохо? Они все уехали после вашей революции за границу. А ваша семья, как я понимаю, уже и была там, в Афганистане? Под защитой Британского флага…
– С моей семьёй получилось как раз наоборот. Ещё в 16-м году, когда мне не было и года, отец отправил меня с матерью в Россию. Уже тогда молодой принц Аманулла, поддерживаемый верховными муллами, провозгласил священную войну против англичан… Ну, ты об этом знаешь, в твоей семье ведь были и есть офицеры… Тут вскоре и произошла «наша революция», – Антон улыбнулся девушке. – Посол отказался работать на «взбунтовавшуюся чернь». Бросил всё и уехал во Францию, с ним – почти весь дипломатический корпус. А отец согласился, остался, возглавил посольство.
– Но почему?
Антон, склонив голову на бок, демонстративно, но не обидно, а весело оглядел Викторию с ног до головы.
– Фамилия Роскоммон, как я понимаю, знатного происхождения? Вы – пэры Англии?
– Конечно!
– Но почему же ты, и твой брат, наследник, если не ошибаюсь, титула… Какого?
– Герцогского, – протянула Виктория уже не запальчиво, понимая, куда он клонит.
– Да: лорд, герцог, а поехал помогать «красной стране». Почему?
– У вас война, вам тяжело…
– А вы – самоотверженные люди, с высокой моралью, гуманисты… Вот и мой отец был такой. К тому же, Россия была его страной, а он всегда был патриотом… И ещё – принц Аманулла ему нравился, отец видел в нём сильного лидера, симпатизировал ему. Они дружили. А Советская власть с первых своих дней стала поддерживать Амануллу.
– А что дальше, Тони? Мне всё о тебе интересно!
Это было признание! И не только слова, но и взволнованно-восторженный тон, и нескрываемо-нежный блеск глаз, которые не опустились в смущении, встретив его взгляд. Почему она должна была смущаться? Их встреча – чудо, дарованное свыше! Никак, ну совершенно никак пути этого русского, советского офицера и юной английской леди не могли пересечься. А вот – пересеклись…
Антон всё прочитал в её глазах. Провёл рукой по её волосам, щеке, чуть придержал за подбородок, наклонился и слегка тронул губами её губы. Тронул и задержался на несколько секунд.
– Тори, малышка, – сказал тихо-тихо, почти прошептал. – Наша встреча, это ведь чудо!
Словно прочитал её мысли. Чуть помолчав, спросил:
– Продолжать? Будешь слушать дальше?
– Да, да, – она прислонилась головой к его плечу. – Мне так интересно!
– Отцу, теперь уже официальному послу революционной России, прислали несколько человек, среди которых один даже имел юридическое образование. И он начал налаживать дипломатические отношения. У него это получилось отлично, тем более что вскоре Аманулла-хан стал королём Афганистана, провозгласил полную независимость
…Леди Виктория, сидя в кресле, смотрела на огонь камина. Взгляд её, вместе с воспоминаниями, был где-то далеко. Но вот он, возвращаясь из дальних лет, обратился в сторону внука, прояснился.
– Я позже многое прочитала об этом месте – полуострове Крым. Очень интересная земля. Необычное соединение цивилизаций: античность, дикие племена, мусульманская культура. Не стану тебе сейчас об этом, захочешь – сам узнаешь. Там, на острове, в июле сорок второго, Антон рассказывал мне легенды Крыма. Как маленькой девочке рассказывают сказки. Я их и слушала, как сказки, помню до сих пор.
…Наступала ночь. И хотя видно было, как днём, слепящее солнце потускнело, словно подёрнулось дымкой, и сильно похолодало. Антон нашёл, чуть дальше озера, скопление валунов, похожее на грот, с оттаявшей полянкой перед ним. Перенёс туда огонь, разложил одеяла. Они сидели, обнявшись, и он рассказывал об Ифигении, дочери царя Агамемнона, которую должны были принести в жертву богине Артемиде, чтобы та отпустила корабли к Трое. В последний момент перед жертвоприношением богиня сжалилась и перенесла девушку в Тавриду, а это и есть Крым… О фонтане слёз бахчисарайского дворца: жестокий хан Крым-Гирей с каменным сердцем, на старости лет полюбил-таки прекрасную юную Деляре, но та умерла. И тогда он приказал мастеру сделать фонтан, в котором плакал бы камень…О старинной генуэзской крепости, рядом с которой ещё более древняя башня под названием «Девичья». Дочь правителя-архонта, гордая красавица, отказала в любви знатному полководцу Диофанту, но полюбила простого пастуха. Архонт подстроил его гибель в море и она, узнав об этом, бросилась с этой башни на глазах Диофанта…
Время от времени Виктория поднимала на Антона глаза – восторженно счастливые. Он ласково улыбался ей и… Нет, ничего. А ей так хотелось, чтобы Антон снова наклонился, коснулся её губ… Заснула Виктория на легенде о знаменитом царе Понтийском Митридате, приучавшем свой организм к ядам и не сумевшем отравиться, когда был предан родным сыном… Заснула, видимо, ненадолго. А проснувшись, замерла, боясь себя выдать: Антон легонько касался губами её волос. Счастливая, она блаженствовала, чувствуя вновь и вновь его ласку. И сама не заметила, как снова заснула.
Проснулась как раз к завтраку: Антон, оказывается, успел добыть из птичьих гнёзд несколько яиц, почти таких же, как куриные, испёк их в углях. И вновь заварил чай на пахучих целебных травках.
– Мой отец постоянно пил чай на травах и меня приучил. У него были слабые лёгкие, а сухой пустынный воздух Афганистана просто спалил их. Потому он и выбрал Крым, Севастополь. Мне, знаешь ли, тоже досталось отцовское наследие – проблемы с дыханием. Но я справился.
Он очень скупо рассказал Виктории, что с 12 лет, решив стать моряком, взялся за своё здоровье. Ходил в многодневные походы по крымским горам, когда с товарищами, а чаще – один. Ночевал под открытым небом в старинных пещерных городах, в скалистых приморских бухтах. Плавал, нырял, задерживая дыхание всё дольше и дольше. Стал заниматься гимнастикой йогов – нашёл в библиотеке отца книгу об этом на английском языке. Английским он владел свободно, как и русским: с самого его рождения отец и мать специально дома часто говорили на этом языке…